Flavor network and the principles of food pairing

The cultural diversity of culinary practice, as illustrated by the variety of regional cuisines, raises the question of whether there are any general patterns that determine the ingredient combinations used in food today or principles that transcend individual tastes and recipes. We introduce a flavor network that captures the flavor compounds shared by culinary ingredients. Western cuisines show a tendency to use ingredient pairs that share many flavor compounds, supporting the so-called food pairing hypothesis. By contrast, East Asian cuisines tend to avoid compound sharing ingredients. Given the increasing availability of information on food preparation, our data-driven investigation opens new avenues towards a systematic understanding of culinary practice.Comment: 39 pages, 15 figure

ОПТИМИЗАЦИЯ ДИНАМИЧЕСКИ ИЗМЕНЯЕМЫХ РЕЖИМОВ ГРУППОВОЙ ОБРАБОТКИ РЕЗАНИЕМ НА МНОГОПОЗИЦИОННОМ МНОГОИНСТРУМЕНТАЛЬНОМ ОБОРУДОВАНИИ

One of the problems of defining the rational cutting modes of batch processing of different parts on multi-position multi-tool equipment is considered. It is assumed that the modes for identical parts should be the same and the modes for different parts could be different while maintaining the kinemat-ic relations between rotational speeds of the spindles of one spindle box. The mathematical model of the problem is developed. The model is aimed at minimizing the cost of batch processing taking into account the required throughput and technological constraints for each of the tools. The two-level de-composition approach to solve the problem is proposed.Рассматривается одна из задач определения рациональных режимов групповой обработки ре-занием следующих друг за другом идентичных подпоследовательностей заготовок деталей различных наименований на многопозиционном многоинструментальном оборудовании. Предполагается, что для деталей одного наименования режимы обработки должны быть одинаковыми, а для деталей разных наименований режимы могут быть различными при сохранении кинематических связей между частотами вращения шпинделей одной шпиндельной коробки. Разработанная математиче-ская модель задачи ориентирована на минимизацию технологической себестоимости обработки группы заготовок деталей с учетом требуемой производительности и основных конструктивно-технологи¬ческих ограничений по каждому из инструментов. Предлагается двухуровневый декомпо-зиционный подход к решению поставленной задачи

Клиническое значение коморбидности аффективных расстройств и алкогольной зависимости

The aim was to study the clinical-psychopathological, clinical-follow-up, clinical-dynamic features of mood disorders (MD) and alcohol use disorder (AUD) with their comorbidity combinations.Materials and methods. The study included 88 people with AUD and MD: 33 women (37.5%) and 55 (62.5%) men. The first group was 31 patients (35,0%) with AUD without comorbid affective symptoms, the second was 29 patients (33.0%) with MD without alcohol dependence, and the third was 28 patients (32.0%) with comorbid AUD and MD. There were no statistically significant differences between the groups by age and sex composition, by the level of statistical significance of differences (p = 0.115 – by sex, ð = 0.248 – by age). The study used clinical, psychopathological, clinical and follow-up, clinical, dynamic and statistical methods. Statistical processing was performed using Pearson’s χ2, Mann – Whitney U-test for comparing independent samples and Spearman’s correlation analysis (r).Results. Patients of the second and third groups were diagnosed with dysthymia more rarely in statistically significant values by the level of statistical significance of differences (10.4% and 32.1% respectively, p = 0.023) and this testifies to MD taking chronic course in patients with AUD. The average duration of bout of heavy-drinking in the first group was longer than in the third group – 7 (4; 17) and 5,5 (3.5; 9.5) days accordingly (p = 0.043). Duration of the disease in the first and third groups was 10 (6; 18.5) and 14 (10; 19.75) years, respectively (p = 0.036). It confirms the negative impact of comorbidity on the clinicaldynamic features in the case of co-existing of AUD and MD.Conclusion. The coexistence of alcohol dependence and affective pathology enhances the suicidal risk of certain diseases. A tendency to the early appearance of symptoms of AUD and their rapid dynamics, a shorter duration of light intervals of MD and AUC, a relatively low tolerance to alcohol and pronounced depressogenic effect of alcohol in the case of comorbidity were found. Цель исследования – изучение клинико-психопатологических, клинико-катамнестических, клинико-динамических особенностей аффективных расстройств (АР) и алкогольной зависимости (АЗ) приих коморбидных сочетаниях.Материалы и методы. Обследованы 88 человек с АР и АЗ – 33 женщины (37,5%) и 55 (62,5%)мужчин. Первая группа – 31 пациент (35,0%) с АЗ без коморбидной аффективной симптоматики,вторая – 29 больных (33,0%) с расстройством настроения без зависимости от алкоголя, третья – 28пациентов (32,0%) с коморбидным течением АЗ и АР. Между группами по половозрастному составупо уровню статистической значимости различий не выявлено (p = 0,115 – по половому составу, р= 0,248 – по возрастному составу). В исследовании использовался клинико-психопатологический,клинико-катамнестический, клинико-динамический и статистические методы. Статистическую обработку проводили с использованием χ2 Пирсона, U-критерия Манна – Уитни для сравнения независимых выборок и корреляционного анализа Спирмена (r).Результаты. У пациентов второй и третьей групп по уровню статистической значимости различийреже диагностировалась дистимия (10,4 и 32,1% соответственно, p = 0,023), что свидетельствует охроническом варианте течения аффективной патологии в группе пациентов, страдающих АЗ. Средняя продолжительность псевдозапоев в первой группе пациентов была выше – 7 (4; 17) сут, чем втретьей группе – 5,5 (3,5; 9,5) (p = 0,043). Давность заболевания в первой и третьей группах составила 10 (6; 18,5) и 14 (10; 19,75) лет соответственно (p = 0,036), что подтверждает негативное влияниекоморбидности на клинико-динамические особенности при сочетании АЗ и АР.Заключение. Сосуществование АЗ и аффективной патологии усиливает суицидальный риск отдельных заболеваний; в случае коморбидного течения АЗ и аффективной патологии отмечена тенденцияк раннему появлению симптомов АЗ и быстрой их динамике, меньшая продолжительность светлыхпромежутков АР и АЗ, относительно низкая толерантность к спиртному, более выражен депрессогенный эффект этилового спирта

Клиническая характеристика и эффективность антидепрессивной терапии аффективных расстройств при коморбидности с алкогольной зависимостью

 Aim. To determine the nosological and clinical features of mood disorders (MD) with comorbid alcohol use disorder (AUD) and efficiency of antidepressant therapy.Materials and methods. We examined 88 patients with MD and comorbid AUD – 33 females (37.5%) and 55 males (62.5%). The first group included 31 patients with AUD without comorbid affective symptoms, the second group contained 29 patients with MD without AUD, the third group included 28 patients with AUD and MD. In the study, we applied clinical-psychopathologic, clinical-dynamic, and statistical methods with Pearson’s χ2 test, Mann – Whitney U-test (for comparison of independent samples), Kruskal – Wallis test (for more than two independent samples), and Wilcoxon test (for comparison of dependent samples). At the level of statistical  significance, no differences between the groups according to the gender – age composition were revealed (p = 0.115 – according to gender composition, р = 0.248 – according to age composition, Pearson’s χ2 test).Results. The patients with the diagnosis of AUD with comorbid MD showed worse dynamics of the reduction of depressive [from 24.0 (18.3; 33.0) to 9.0 (4.3; 12.0) points according to the Structured Interview Guide for the Hamilton Depression Rating Scale – Seasonal Affective Disorder (SIGH-SAD)  (р = 0.001, Wilcoxon test)] and anxiety [from 20.5 (12.5; 25.0) to 5.5 (3.3; 8.0) points according to the Hamilton Anxiety Rating Scale (HARS) (р = 0.001, Wilcoxon test)] symptoms against the background of the therapy with initially lower indices compared to the group with MD alone [from 27.0 (21.0; 36.0) to 6.0 (5.0; 11.0) points according to SIGH-SAD (р = 0.001, Wilcoxon test) (intergroup differences upon admission р = 0.046; upon  discharge р = 0.683, Mann – Whitney U-test) and from 21.0 (14.0; 29.0) to 5.0 (3; 10.5) points according to HARS (р = 0.001, Wilcoxon test) (intergroup differences upon admission р = 0.082; upon discharge р = 0.825, Mann –  Whitney U-test)]. The course of AUD is characterized by a larger extent of malignancy in the group with a comorbidity: decrease in pathological  alcohol craving from 31.5 (16.3; 43.5) points to 8 (2.3; 14.8) (р = 0.001, Wilcoxon test) in the group with a comorbidity and from 29.5 (21.8; 37.0) to 7 (3.0; 11.3) points with AUD alone (р = 0.001, Wilcoxon test) (intergroup  differences upon admission р = 0.058; upon discharge р = 0.04, Mann – Whitney U-test on the Obsessive Compulsive Drinking Scale (OCDS).Conclusion. Clinical-dynamic characteristics of MD with comorbid AUD  result in therapeutic difficulties associated with comparatively worse dynamics of reduction of the symptoms of both diseases.   Цель исследования – определение нозологической структуры, клинических особенностей аффективных расстройств (АР) при коморбидности с алкогольной  зависимостью (АЗ) и эффективности антидепрессивной  терапии.Материалы и методы. Обследованы 88 человек с АР и АЗ – 33 женщины (37,5%) и 55 (62,5%) мужчин. Первая группа – 31 пациент с АЗ без коморбидной аффективной  симптоматики, вторая – 29 больных с расстройством настроения без зависимости от алкоголя, третья – 28  пациентов с коморбидным течением АЗ и АР. В исследовании применялись клинико-психопатологический,  клинико-динамический и статистический методы с  использованием критериев χ2 Пирсона, Манна – Уитни (для  сравнения независимых выборок), Краскела – Уоллиса (для более двух независимых выборок), Вилкоксона (для  сравнения зависимых выборок). По уровню статистической значимости различий между группами по половозрастному составу не выявлено (p = 0,115 – по половому составу, р = 0,248 – по возрастному составу, критерий χ2).Результаты. Пациенты с коморбидным диагнозом АЗ и АР демонстрируют худшую динамику редукции депрессивной (с 24,0 (18,3; 33,0) до 9,0 (4,3; 12,0) баллов по шкале SIGH-SAD (р = 0,001, критерий Вилкоксона)) и тревожной (с 20,5 (12,5; 25,0) до 5,5 (3,3; 8,0) баллов по шкале HARS (р = 0,001, критерий Вилкоксона)) симптоматики на фоне лечения, при изначально более низких показателях, в сравнении с группой с «чистыми» АР (с 27,0 (21,0; 36,0) до 6,0 (5,0; 11,0) баллов по SIGH-SAD (р = 0,001, критерий Вилкоксона) (межгрупповые различия при поступлении р = 0,046; при  выписке р = 0,683, критерий Манна – Уитни) и с 21,0 (14,0; 29,0) до 5,0 (3; 10,5) баллов по HARS (р = 0,001, критерий  Вилкоксона) (межгрупповые различия при поступлении р =  0,082; при выписке р = 0,825, критерий Манна – Уитни)).  Течение АЗ отличается большей злокачественностью в группе с коморбидностью: снижение патологического влечения к алкоголю с 31,5 (16,3; 43,5) балла до 8 (2,3; 14,8) (р = 0,001, критерий Вилкоксона) в группе с коморбидностью и с 29,5 (21,8; 37,0) до 7 (3,0; 11,3) баллов  при «чистой» АЗ (р = 0,001, критерий Вилкоксона) (межгрупповые различия при поступлении р = 0,058; при  выписке р = 0,04, критерий Манна – Уитни по обсессивно-компульсивной шкале употребления алкоголя). Заключение. Клинико-динамические характеристики  коморбидного сочетания АР и АЗ ведут к терапевтическим  затруднениям, сопряженным со сравнительно худшей  динамикой редуцирования симптомов каждого из заболеваний.

The effect of disgust-related side-effects on symptoms of depression and anxiety in people treated for cancer: a moderated mediation model

As maladaptive disgust responses are linked to mental health problems, and cancer patients may experience heightened disgust as a result of treatments they receive, we explored the associations between disgust-related side-effects and symptoms of depression and anxiety in people treated for cancer. One hundred and thirty two (83 women, Mage = 57.48 years) participants answered questions about their treatments, side-effects, disgust responding, and mental health. Experiencing bowel and/or bladder problems, sickness and/or nausea (referred to here as “core” disgust-related side-effects) was significantly related to greater symptoms of depression and borderline increased anxiety. Further, these links were explained by a moderated mediation model, whereby the effects of core disgust side-effects on depression and anxiety were mediated by (physical and behavioural) self-directed disgust, and disgust propensity moderated the effect of core disgust side-effects on self-disgust. These findings stress the importance of emotional responses, like disgust, in psychological adaptation to the side-effects of cancer treatments

Moving carbon between spheres, the potential oxalate-carbonate pathway of Brosimum alicastrum Sw.; Moraceae.

Aims The Oxalate-Carbonate Pathway (OCP) is a biogeochemical process that transfers atmospheric CO2 into the geologic reservoir as CaCO3; however, until now all investigations on this process have focused on species with limited food benefits. This study evaluates a potential OCP associated with Brosimum alicastrum, a Neotropical species with agroforestry potential (ca. 70–200 kg-nuts yr−1), in the calcareous soils of Haiti and Mexico. Methods / results Enzymatic analysis demonstrated significant concentrations of calcium oxalate (5.97 % D.W.) were associated with B. alicastrum tissue in all sample sites. The presence of oxalotrophism was also confirmed with microbiological analyses in both countries. High concentrations of total calcium (>7 g kg−1) and lithogenic carbonate obscured the localised alkalinisation and identification of secondary carbonate associated with the OCP at most sample sites, except Ma Rouge, Haiti. Soils adjacent to subjects in Ma Rouge demonstrated an increase in pH (0.63) and CaCO3 concentration (5.9 %) that, when coupled with root-like secondary carbonate deposits in Mexico, implies that the OCP does also occur in calcareous soils. Conclusions Therefore this study confirms that the OCP also occurs in calcareous soils, adjacent to B. alicastrum, and could play a fundamental and un-accounted role in the global calcium-carbon coupled cycle

Sushi in the United States, 1945-1970

Sushi first achieved widespread popularity in the United States in the mid-1960s. Many accounts of sushi’s US establishment foreground the role of a small number of key actors, yet underplay the role of a complex web of large-scale factors that provided the context in which sushi was able to flourish. This article critically reviews existing literature, arguing that sushi’s US popularity arose from contingent, long-term, and gradual processes. It examines US newspaper accounts of sushi during 1945–1970, which suggest the discursive context for US acceptance of sushi was considerably more propitious than generally acknowledged. Using California as a case study, the analysis also explains conducive social and material factors, and directs attention to the interplay of supply- and demand-side forces in the favorable positioning of this “new” food. The article argues that the US establishment of sushi can be understood as part of broader public acceptance of Japanese cuisine