Early initiation of alcohol consumption by adolescents in reconstructed families may be explained by parenting style

BACKGROUND. Literature about risk factors of alcohol use points at the association between alcohol use and parenting style. This study investigates the relationship between family structure of adolescents in Ukraine and their initiation of alcohol use with parenting style as a mediating variable. METHODS: Pooled data from the repeated cross-sectional nationally representative survey of classes in Ukrainian secondary schools with target group of all 15-16 year old students, held in 1999, 2003, and 2007, were used for this analysis. Complete data were available for 11019 participants. Main exposures were family structure (full, single parent and reconstructed) and perceptions of the relationships with mother and father, rule-setting, control, and support provided by parents. Outcome measure was age when students started consuming alcohol. RESULTS: In bivariate analysis, children in reconstructed families had higher risk for initiating alcohol use at age of 13 or younger (odds ratio 1.37, confidence interval 1,15-1,63) compared to full families. In reconstructed families, adolescents were more likely to be dissatisfied with their relationships with mother compared to intact family structure (8.7% vs. 4.7%) and dissatisfied with their relationships with father compared to intact family structure (19,8% vs. 9,1%). Parental support was lacking in higher proportion of reconstructed families, compared to intact family structure (20.7% vs. 15.1%). In the multivariate analysis, controlling for relationship with mother and father, support received from parents, and socio-demographic characteristics, the association between family structure and alcohol drinking initiation was attenuated. CONCLUSIONS: Children in reconstructed families have higher risk of early drinking initiation. This study also supports the hypothesis that dissatisfaction with relationships with parents and lack of support received from parents may mediate the association between family structure and early drinking initiation. Hence, reconstructed families may require additional attention of public health professionals in their prevention programs

Ранній початок вживання алкоголю підлітками у сім’ях з вітчимом або мачухою може пояснюватися стилем батьківства

АКТУАЛЬНІСТЬ: Література про фактори ризику вживання алкоголю вказує на зв’язок між вживанням алкоголю та стилем батьківства. Наше дослідження вивчає співвідношення між раннім початком вживання алкоголю підлітками в Україні та структурою родини зі стилем батьківства як посередницькою змінною. МЕТОДИ: Для цього аналізу були використані зведені дані регулярного Європейського опитування учнівської молоді щодо вживання алкоголю та наркотичних речовин, проведеного у 1999, 2003 та 2007 роках. Опитування було проведене на національно репрезентативній вибірці класів у середніх,середніх спеціальних навчальних закладах та ВНЗ І-ІІ рівнів акредитації в Україні. Цільова група складалася з 15-16 річних учнів. Повні дані були доступні для 11019 учасників. Основними детермінантами були структура родини (повна, неповна, сім’я з вітчимом або мачухою) і задоволеність стосунками з батьком/матір’ю,встановлення правил, контроль за поведінкою та підтримка, що отримували учні. Залежною змінною був вік початку вживання алкоголю. РЕЗУЛЬТАТИ: У двовимірному аналізі діти у сім’ях з вітчимом чи мачухою мали вищий ризик почати вживати алкоголь у віці 13 років і раніше (співвідношення шансів 1,37, довірчий інтервал 1,15-1,63) порівняно з повними родинами. У таких родинах підлітки також частіше були незадоволені своїми стосунками з матір’ю(8,7% проти 4,7%) і батьком (19,8% проти 9,1%) порівняно з повними сім’ями. Підтримку з боку батьків підлітки не відчували частіше у сім’ях з вітчимом або мачухою порівняно з повними сім’ями (20,7% проти 15,1%) Убагатофакторному аналізі, з урахуванням задоволеності стосунками з батьком/матір’ю, підтримки з боку батьків та соціально-демографічних змінних, зв’язок між структурою родини і віком початку вживання алкоголю зник. ВИСНОВКИ: Діти у родинах з вітчимом або мачухою мають вищий ризик раннього початку вживання алкоголю. Це дослідження також підтверджує гіпотезу, що незадоволення стосунками з матір’ю і батьком і недостатність підтримки з боку батьків може опосередковувати зв’язок між складом родини і раннім початком вживання алкоголю підлітками. Таким чином,сім’ї з вітчимом або мачухою можуть потребувати більших профілактичних зусиль.BACKGROUND. Literature about risk factors of alcohol use points at the association between alcohol use and parenting style. This study investigates the relationship between family structure of adolescents in Ukraine and their initiation of alcohol use with parenting style as a mediating variable. METHODS: Pooled data from the repeated cross-sectional nationally representative survey of classes in Ukrainian secondary schools with target group of all 15-16 year old students, held in 1999,2003, and 2007, were used for this analysis. Complete data were available for 11019 participants. Main exposures were family structure (full, single parent and reconstructed) and perceptions of the relationships with mother and father, rulesetting,control, and support provided by parents. Outcome measure was age when students started consuming alcohol. RESULTS: In bivariate analysis, children in reconstructed families had higher risk for initiating alcohol use at age of 13 or younger (odds ratio 1.37, confidence interval 1,15-1,63) compared to full families. In reconstructed families, adolescents were more likely to be dissatisfied with their relationships with mother compared to intact family structure(8.7% vs. 4.7%) and dissatisfied with their relationships with father compared to intact family structure (19,8% vs. 9,1%). Parental support was lacking in higher proportion of reconstructed families, compared to intact family structure (20.7% vs. 15.1%). In the multivariate analysis, controlling for relationship with mother and father, support received from parents, and socio-demographic characteristics, the association between family structure and alcohol drinking initiation was attenuated. CONCLUSIONS: Children in reconstructed families have higher risk of early drinking initiation. This study also supports the hypothesis that dissatisfaction with relationships with parents and lack of support received from parents may mediate the association between family structure and early drinking initiation. Hence, reconstructed families may require additional attention of public health professionals in their prevention programs

Неоптимальний стиль батьківства як фактор ризику вживання алкоголю підлітками в Україні

BACKGROUND: The objective of this study was to investigate the association between alcohol use by adolescents and relationships with parents and parenting practices in Ukraine. For this analysis, the nested case-control study design was used with pooled data from 1999, 2003, and 2007 surveys of repeated cross-sectional study “European School Survey Project on Alcohol and other Drugs”. METHODS: A nationally representative sample of classes in Ukrainian secondary schools was used. The target population consisted of all 15-16-yearold students in Ukraine. Complete data were available for 10,494 participants. Main exposures were perceptions of the relationships with one’s mother and father, rule-setting, control, and support provided by parents. Outcome measures were: regular use of alcohol, drinking to the point of intoxication, and age when students start consuming alcohol. Associations between the determinants and outcome measures were analyzed using multivariate binary logistic regression analysis. RESULTS: Adolescents who were not so satisfied with the relationships with their mothers were nearly twice as likely (OR=1.7; 95%CI=1.2-2.5) to have used alcohol 10 or more times during the last 30 days. Adolescents who were not at all satisfied with their relationships with father were at risk of drinking to the point of intoxication at least once during last year (OR=1.4, 95%CI=1.2-1.8). Adolescents whose parents never know whom he/she spends evenings with were nearly twice as likely (OR=1.8, 95%CI =1.3-2.4) to have used alcohol 10 or more times during the last 30 days. However, the relationships between rule-setting by parents, perceived support and alcohol use were not consistent. CONCLUSION(s): This study supports the hypothesis that the dissatisfaction with the relationships with one’s mother, unlike the dissatisfaction with the relations with one’s father, may be a risk factor for regular alcohol use among adolescents. Besides, our results denote the negative association of parental support and control with adolescent alcohol use.АКТУАЛЬНОСТЬ: Целью этого исследования было изучение связи между употреблением алкоголя подростками и отношениями с родителями/ стилем воспитания в Украине. Для этого анализа были использованы сведенные данные регулярного Европейского опроса учащейся молодежи об употреблении алкоголя и наркотических веществ, проведенного в 1999, 2003 и 2007 годах. МЕТОДЫ: Опрос был проведен на национальнорепрезентативной выборке классов в средних,средних специальных учебных заведениях и вузах І-ІІ уровней аккредитации в Украине. Целевая группа состояла из 15-16-летних учеников. Полные данные были доступны для 10494 участников. Основными детерминантами были удовлетворенность отношениями с отцом/ матерью, установление правил, контроль поведения и поддержка, которую получали ученики от родителей. Связь между детерминантами и результирующими переменными анализировалась с помощью многофакторной бинарной логистической регрессии. РЕЗУЛЬТАТЫ: Исследование выявило связь между неудовлетворенностью отношениями с матерью и употреблением алкоголя подростками(соотношение шансов OR=1.7; 95% доверительный интервал CI=1.2-2.5).Но связь с неудовле- творенностью отношениями с отцом наблюдалась только для приема алкоголя до состояния опьянения (OR=1.4, 95%CI=1.2-1.8) и раннего возраста начала употребления алкоголя подростками. Подростки, чьи родители никогда не знали, с кем они проводят время, с вероятностью почти в два раза выше (OR=1.8, 95%CI =1.3-2.4) употребляли спиртное 10 раз и более на протяжении последних 30 дней по сравнению с теми,чьи родители всегда знали, с кем те проводят время. Но связь между установлением правил,поддержкой родителями и употреблением алкоголя подростками наблюдалась только в некоторых регрессионных моделях. ВЫВОДЫ: Это исследование поддерживает гипотезу о том, что неудовлетворенность отношениями с матерью, но не с отцом, может быть фактором риска регулярного употребления алкоголя подростками. Кроме того, наши результаты указывают на присутствие обратной зависимости между контролем и поддержкой состороны родителей и употреблением алкоголя подростками

Семейные и социальные факторы приобщения подростков к употреблению алкоголя

BACKGROUND: Many authors discuss factors which influence involving adolescence into alcohol use. This study was aimed to assess contribution of factors related to alcohol use in the family, getting into situations of alcohol use as well as preventive work in teenage establishments. MATERIAL AND METHODS: Survey of 373 adolescents attending teenage clubs was conducted in Kazan, Russia, with questions related to alcohol use in the family and among peers, age and circumstances of first alcohol use. The outcome measure was whether respondents were current alcohol users. Associations were explored through logistic regression models. RESULTS: Alcohol use by teenagers did not differ by gender. Odds of using alcohol increased with age (OR=1.46 95%CI 1.19-1.80 per year). Risk of alcohol use was lower if no family members used alcohol (OR=0.3 95%CI 0.2-0.5) compared to those teenagers who have any family members who used alcohol. After adding to the model variables related to the first alcohol use, most significant was association with the response that no one has ever proposed to drink alcohol (OR=0.014 95%CI 0.005-0.041) compared to any situations of alcohol use, while the association with familial factors was attenuated. This shows that impact of familial factors could be mediated through the occasions of alcohol use. Teenagers whose parents do not use alcohol less likely get into situations where they are proposed to drink in a peer group (12% vs. 24%) or at a party (18% vs. 25%). Adolescents who expressed negative attitude to alcohol-related work in youth clubs more likely were alcohol users themselves (OR=21.1 95%CI 2.6-170.3), which is better applicable for diagnostics than for program evaluation. CONCLUSION: Absence of alcohol in the family predetermines alcohol use by adolescents. Teenagers whose parents do not use alcohol less likely get into situations where they are suggested to drink alcohol. KEY WORDS: alcohol, alcohol initiation, adolescents, family, parents, youth peer groups, youth clubsАКТУАЛЬНОСТЬ: Многочисленные работы обсуждают факторы, касающиеся приобщения подростков к употреблению алкоголя. Цель работы - оценить вклад факторов, связанных с потреблением алкоголя в семье, попадания в ситуации, где принято употреблять алкоголь, профилактической работы в подростковых учреждениях. МАТЕРИАЛ и МЕТОДЫ: Опрошено 373 человека, посещавших подростковые клубы города Казани, Россия. Анкета включала вопросы, касающиеся потребления алкоголя, правил, принятых в семье и в компаниях сверстников, возраста первой пробы и ситуаций, в которых она произошла. Результирующая переменная – употребляет ли респондент алкоголь. Построены логистические регрессионные модели, учитывающие перечисленные выше факторы. РЕЗУЛЬТАТЫ: Потребление алкоголя подростками не различалось в зависимости от пола. С возрастом вероятность того, что подросток потребляет алкоголь, увеличивалась (OR=1.46 95%CI 1.19-1.80 на год). Добавление в модель переменных, касающихся потребления алкоголя членами семьи, показало, что вероятность его потребления подростком ниже, если никто в семье его не потребляет, (OR=0.3 95%CI 0.2-0.5) чем в случае потребления алкоголя любыми членами семьи. После добавления в модель переменных, касающихся ситуации первого употребления алкоголя, наиболее статистически значимой оказалась связь с ответом, что никто и никогда прежде не предлагал алкоголь (OR=0.014 95%CI 0.005-0.041) по сравнению с любыми ситуациями предложения алкоголя, значимость же связи с употреблением алкоголя членами семьи при этом снизилась, что указывает на медиацию влияния потребления алкоголя в семье через ситуации потребления алкоголя. Подростки, чьи родители не употребляют алкоголь, с меньшей вероятностью оказываются в ситуациях, когда им могут предложить алкоголь в компании сверстников (12% против 24%) или на вечеринке (18% против 25%). Добавление в модель переменных, касающихся профилактической работы в клубах, не изменило результатов, однако если подростки негативно оценивали такую работу, то они с большей вероятностью были потребителями алкоголя (OR=21.1 95%CI 2.6-170.3), что скорее может служить диагностическим целям, чем оценке эффективности проведенных мероприятий. ВЫВОДЫ: Отсутствие алкоголя в семье является фактором, определяющим употребление алкоголя подростками. Подростки, чьи родители не употребляют алкоголь, с меньшей вероятностью попадают в ситуации, где им могут предложить алкоголь

Families with increased risk of alcohol and tobacco use by adolescents

BACKGROUND. Increasing number of incomplete families is considered a negative trend in the society because it results in deterioration of the family’s educative function, due to which children in such families are more likely to start and practice antisocial behaviors. Many sociological studies showed that children from single-parent and reconstructed families are at increased risk of early use of alcohol, drugs, and smoking. According to the State Statistics Committee of Ukraine, 27,5% of families with children younger than 18 years in Ukraine are single-parent families, which is a substantial portion. Therefore, we aimed to identify levels of alcohol consumption by adolescents, based on the type of family in which they have been brought up. METHODS. The study group consisted of 28 000 Ukrainian youth aged 14-27 who were participants of the European School Survey Project on Alcohol and Other Drugs conducted in different types of secondary schools in 1995, 1999, 2003, and 2007. The outcome variable was alcohol consumption. Independent variables included accessibility of alcohol, economic status, parental control, smoking status, relationship with parents, and the type of family. RESULTS. The multivariate analysis revealed that higher alcohol consumption was associated with unsatisfactory relationship with a father, with being brought up in a single-parent family, with insufficient control by parents, and with smoking of an adolescent. CONCLUSIONS. The study documents the existence of social phenomenon which is related to families characterized by problematic relationship both between spouses and between generations, and alcohol and tobacco use by adolescents and possibly by their parents. The data do not give grounds to ascribe these families to a particular socio-economic stratum, but they definitely deserve public attention and care

The impact of early life stress on risk of tobacco smoking initiation by adolescents

BACKGROUND: Early life stress is known to be associated with increased propensity to substance abuse. The present study seeks to confirm the association between early life stress and tobacco smoking initiation by adolescents. METHODS: This study is based on the data of the Family and Children of Ukraine Study, which is a part of the cohort study in Europe for pregnancy and childhood “ELSPAC”. Main exposures were stressful life event scores at 3 and 7 years that were calculated by summing the perceived impact score reported by mothers for each life event. Smoking status of the adolescent and age of smoking initiation, reported at the 16-years-old follow-up, were outcome measures. Data were analyzed using multivariate binary logistic regression models separately for boys and girls controlling for socio-demographic characteristics and mother’s smoking. RESULTS: Stressful life events score was available for 898 participants at age 3 years and for 840 participants at age 7 years and varied from 0 to 48 points, with mean equal 4.69 and 5.96 respectively. In the gender-stratified analysis, current smoking by boys or girls was not associated with early life stress measured at 3 years old. Association between smoking and early life stress at age 7 years was not observed for boys. However, girls who experienced much stress at 7 years (more than 12 points) had 3 times higher odds of smoking (OR=2.94, 95% CI=1.26-6.83). Girls who had scored more than 12 points for stressful life events at 3 or 7 years old were respectively three times (OR=3.34, 95% CI=1.50-7.42) or two times (OR=2.19, 95% CI=1.01-4.74) more likely to start smoking at 13 years old or younger. CONCLUSIONS: Early life stress may have effect on vulnerability to tobacco smoking by adolescents. However, this effect was significant only for girls at high incidence of stressful life events. KEYWORDS: early life stress, smoking, adolescents

Evidence for a Direct Harmful Effect of Alcohol on Myocardial Health: A Large Cross-Sectional Study of Consumption Patterns and Cardiovascular Disease Risk Biomarkers From Northwest Russia, 2015 to 2017.

Background Alcohol drinking is an increasingly recognized risk factor for cardiovascular disease. However, there are few studies of the impact of harmful and hazardous drinking on biomarkers of myocardial health. We conducted a study in Russia to investigate the impact of heavy drinking on biomarkers of cardiac damage and inflammation. Methods and Results The Know Your Heart study recruited a random sample of 2479 participants from the population of northwest Russia (general population) plus 278 patients (narcology clinic subsample) with alcohol problems. The general population sample was categorized into harmful drinkers, hazardous drinkers, nonproblem drinkers, and nondrinkers, according to self-reported level of alcohol consumption, whereas the narcology clinic sample was treated as the separate group in the analysis. Measurements were made of the following: (1) high-sensitivity cardiac troponin T, (2) NT-proBNP (N-terminal pro-B-type natriuretic peptide), and (3) hsCRP (high-sensitivity C-reactive protein). The narcology clinic subsample had the most extreme drinking pattern and the highest levels of all 3 biomarkers relative to nonproblem drinkers in the general population: high-sensitivity cardiac troponin T was elevated by 10.3% (95% CI, 3.7%-17.4%), NT-proBNP by 46.7% (95% CI, 26.8%-69.8%), and hsCRP by 69.2% (95% CI, 43%-100%). In the general population sample, NT-proBNP was 31.5% (95% CI, 3.4%-67.2%) higher among harmful drinkers compared with nonproblem drinkers. Overall, NT-proBNP and hsCRP increased with increasing intensity of alcohol exposure (test of trend P<0.001). Conclusions These results support the hypothesis that heavy alcohol drinking has an adverse effect on cardiac structure and function that may not be driven by atherosclerosis

Оптимальне шкалювання для вимірювання стресу раннього періоду життя

BACKGROUND: Early life stress is associated with high risk for both negative psychological and physical health outcomes. However, many of the stressful life events inventories that have been used in epidemiological research have not been validated or checked for reliability or consistency. The aim of our study is to use optimal scaling and correspondence analysis that employ categorical principal components analysis (CATPCA) algorithm to consider the internal structure and the geometry of the space of variables obtained through the questions measuring early life stress. This approach was chosen because it allows quantification of categorical (both nominal and ordinal) scales and reduction of initial number of variables with interval quantification of the resulting dimensions. METHODS: A questionnaire for measuring early life stress was applied to the participants of the Ukrainian component of European Longitudinal Study of Pregnancy and Childhood at the age of three and seven years. CATPCA algorithm was used to elaborate a tool for estimating related integral quantified characteristics.RESULTS: Application of quantification and dimension reduction techniques to the categorical variables measuring stress in three- and seven-year-old children resulted in two dimensions. The first dimension that accounts for a major part of initial variance and is associated with all the collected variables can be interpreted as the overall value of stress. The second dimension accounts for smaller but still considerable part of variance and can be related to child’s attachment to mother and acquiring new experience as the route of development.CONCLUSIONS: Application of optimal scaling to the empirical data of early life stress measurement resulted in construction of two integral indicators – first measuring overall stress and second contrasting security related to child’s attachment to mother and new experiences – consistent across age groups of three and seven-year-old children.АКТУАЛЬНОСТЬ: Стресс в ранний период жизни связан с высоким риском как психологических, так и физиологических проблем. При этом многие инструменты, используемые для регистрации стрессовых событий в жизни в эпидемиологических исследованиях, не прошли проверку на валидность, надежность и согласованность. Целью нашего исследования было использование оптимального шкалирования и анализа соответствий по методу главных компонент для категориальных признаков с целью рассмотрения внутренней структуры и пространственной геометрии переменных, полученных из вопросника по измерению стресса в ранний период жизни. Выбор такого подхода был обусловлен тем, что он делает возможным количественное выражение категориальных (номинальных и порядковых) переменных и уменьшение размерности данных с интервальным выражением выявленных размерностей.  МЕТОДЫ: Вопросник по измерению стресса в ранние периоды жизни был предложен участникам украинской компоненты Европейского лонгитюдного исследования беременности и детства, когда их дети достигли 3-х и 7-ми лет. Алгоритм анализа соответствий по методу главных компонент для категориальных величин использовался для оценки соответствующих интегральных характеристик.РЕЗУЛЬТАТЫ: Применение количественного выражения и сокращения размерностей к категориальным переменным, измеряющим стресс у 3-х и 7-ми-летних детей, позволило выделить две размерности.Первая размерность, которая учитывает основную часть дисперсии и связана со всеми переменными в исследовании, может быть интерпретирована как общий уровень стресса. Вторая размерность, которая учитывает меньшую, но все же значительную часть дисперсии, сопоставляет привязанность ребенка к матери и получение нового опыта как важные элементы развития. ВЫВОДЫ: Применение оптимального шкалирования к эмпирическим данным по стрессу в ранний период жизни позволило сконструировать два интегральных индикатора. Первый индикатор служит для измерения общего стресса, а второй – для противопоставления ощущения безопасности, выражаемой в привязанности к матери, и получения нового опыта. Оба индикатора были выявлены как в возрастной группе 3-х-летних, так и 7-ми-летних детей.АКТУАЛЬНІСТЬ: Стрес у ранній період життя пов’язаний з високим ризиком як психологічних, так і фізіологічних проблем. Однак, інструменти, що використовують для реєстрації стресових подій у житті в епідеміологічних дослідженнях, не пройшли перевірку на валідність, надійність та узгодженість. Метою нашого дослідження було використання оптимального градуювання і аналізу відповідностей за методом головних компонент для категоріальних величин з метою виявлення внутрішньої структури і просторової геометрії змінних, отриманих з опитувальника, що вимірює стрес у ранній період життя. Вибір такого підходу був зумовлений його здатністю квантифікації категоріальних (номінальних і порядкових) шкал і зменшення розмірності даних з їх інтервальним визначенням.МЕТОДИ: Опитувальник стресу у ранні періоди життя був запропонований учасникам української компоненти Європейського лонгітюдного дослідження вагітності і дитинства, коли їх діти досягли 3-х і 7-ми років. Алгоритм аналізу відповідностей за методом головних компонент для категоріальних величин використовували для оцінки відповідних інтегральних характеристик.РЕЗУЛЬТАТИ: Використання вирахування і скорочення розмірностей щодо категоріальних змінних, які вимірюють стрес в 3-х і 7-ми-літніх дітей, дозволило виділити дві розмірності.Перша розмірність, яка враховує основну частину дисперсії і пов’язана з усіма змінними у дослідженні, може бути проінтерпретована як загальний рівень стресу. Друга розмірність, яка враховує меншу, але все ж значну частину дисперсії, співставляє прив’язаність дитини до матері й отримання нового досвіду як елементи процесу розвитку. ВИСНОВКИ: Використання оптимального градуювання до емпіричних даних зі стресу у ранній період життя дозволило сконструювати два інтегральні індикатори. Перший індикатор служить для вимірювання загального рівня стресу, а другий – для визначення відчуття безпеки, що проявляється через прив’язаність до матері, і отримання нового досвіду. Обидва індикатора були виявлені як у віковій групі 3-х-річних, так і 7-ми-річних дітей.  

What factors explain the much higher diabetes prevalence in Russia compared with Norway? Major sex differences in the contribution of adiposity

INTRODUCTION: Compared with many other countries Russia has a high prevalence of diabetes in men and women. However, contrary to what is found in most other populations, the risk is greater among women than men. The reasons for this are unclear. RESEARCH DESIGN AND METHODS: Prevalence and risk factors for diabetes at ages 40-69 years were compared in two population-based studies: Know Your Heart (KYH) (Russia, 2015-2018, n=4121) and the seventh wave of the Tromsø Study (Tromsø 7) (Norway, 2015-2016, n=17 649). Diabetes was defined by the level of glycated hemoglobin and/or self-reported diabetes and/or diabetes medication use. Marginal structural models were used to estimate the role of key risk factors for diabetes in differences between the studies. RESULTS: Age-standardized prevalence of diabetes was higher in KYH compared with Tromsø 7 in men (11.6% vs 6.2%) and in women (13.2% vs 4.3%). Age-adjusted ORs for diabetes in KYH compared with Tromsø 7 were 2.01 (95% CI 1.68 to 2.40) for men and 3.66 (95% CI 3.13 to 4.26) for women. Adiposity (body mass index and waist circumference) explained none of this effect for men but explained 46.0% (39.6, 53.8) for women. Addition of smoking and C reactive protein, as further mediators, slightly increased the percentage explained of the difference between studies to 55.5% (46.5, 66.0) for women but only to 9.9% (-0.6, 20.8) for men. CONCLUSIONS: Adiposity is a key modifiable risk factor that appears to explain half of the almost threefold higher female prevalence of diabetes in Russia compared with Norway, but none of the twofold male difference