Some implications of the changes in the world population distribution: How globalized will the world remain?

For the first-world citizens, globalization seems to be an all-pervasive phenomenon; however, the global connectivity rates differ dramatically for various countries. What will the situation be in, let say, fifty years? The article aims to show how the future demographic changes can influence absolute numbers and relative proportions of societies with different levels of global connectivity. To estimate the national rates of global connectivity the authors rely on the countries’ participation in global networks, such as trade in goods, trade in services, foreign direct investment (FDI), and international migration. As the scenario of the demographic future, the authors use medium population projections of 2017 calculated by the United Nations Population Division. The authors applied a two-stage method: first, they constructed network models and analyzed the structure of networks to reveal the positions of countries in order to estimate their rates of global connectivity and identify six groups of countries according to their global connectivity rates. Second, the authors combined the results of network analysis with demographic projections to find out how many people are expected to live in the countries with different connectivity rates in the nearest decades (let say, up to 2050) and in the more distant future (2100). The results show that nearly a half of the world population (3.46 billion) lives in highly-connected countries but the situation will dramatically change in the coming decades. The proportion of population in the highly- and highly-medium-connected countries will decline by 2050 and further by 2100, while the proportion of residents of medium- and low-connected (and to some extent of lowest-low-connected) countries will significantly grow

Опыт сценарного прогнозирования численности населения стран Африки южнее Сахары

Purpose. In Sub-Saharan Africa, UN demographers expect the population to nearly double over the next 30 years (2020–2050), increasing by more than 1 billion people. Demographic changes of such speed and scale will undoubtedly have global implications. The purpose of the work is to calculate a number of scenarios of the demographic future for some countries of the region, taking into account specific features and events of African recent demographic history (in contrast to the UN forecasts). We also aim to assess the difference between various scenarios for each country and the attainability of the “optimistic” scenario.Materials and methods. We develop scenario forecasts for population dynamics in a number of African countries. In all scenarios, mortality dynamics corresponds to the “medium” UN forecast. For the birth rate dynamics, two scenarios were simulated: the optimistic one (birth rate goes from current rates to 2.1 children per woman in 20 years, which was observed in Iran; Rwanda and Ethiopia are more or less close to this scenario) and the inertial one (for countries where birth rate declined in 2005–2015, this decline was simulated to continue at the same rate; for countries where birth rate “froze”, two options were modeled; both projected birth rate decline at 0.1 child per woman annually, either starting immediately or after another 10 years).The results show that all scenarios, even the “optimistic” one, forecast a huge population increase in all countries considered (Mozambique, Niger, Nigeria, Tanzania, Uganda, Ethiopia) over the next 30 years. Slow birth rate decline (or prolonged “stagnation” at high levels) parallel to successful mortality reduction (especially in infants and children) accumulated enormous demographic inertia in many countries of Sub-Saharan Africa (to calculate its scope, an additional “provisional” scenario was calculated in the work). The difference between the “inertial” and the “optimistic” reaches the size or even sometimes exceeds the current population of the country. This underlines the importance of the governments’ efforts to curb population growth. Ethiopia proves such efforts.Conclusion. Only in Ethiopia the “inertial” and “optimistic” scenarios almost coincide thanks to demographic growth-reducing efforts undertaken there since the early 1990s; thus, in 2005–2015 the birth rate decreased by 1.3 children per woman. This proves that achieving an “optimistic” scenario is possible in African countries, although with considerable and concentrated efforts.Цель. В Африке южнее Сахары эксперты-демографы ООН ожидают приблизительно удвоения населения за ближайшие 30 лет (с 2020 к 2050 году); население региона увеличится более чем на 1 млрд человек. Подобная скорость и масштаб демографических изменений, вне всякого сомнения, будут иметь глобальные последствия. Цель работы – рассчитать ряд сценариев демографического будущего стран региона, учитывающих демографическую специфику африканских стран (в отличие от прогнозов ООН), оценить различие между разными сценариями для каждой страны и достижимость «оптимистического» сценария.Материалы и методы. Была разработана методика сценарного прогнозирования численности населения и использована для ряда стран региона. Во всех сценариях динамика смертности соответствовала «среднему» прогнозу ООН. Для динамики рождаемости моделировались следующие сценарии: оптимистический (снижение рождаемости до 2,1 ребенка на женщину в течение 20 лет, опыт снижения рождаемости такими и даже большими темпами имеется у Ирана, в Африке к нему близки Руанда и отчасти Эфиопия) и инерционный (для стран, где рождаемость снижалась в 2005–2015 гг., моделировалось продолжение ее снижения с той же скоростью; для стран, где рождаемость «застыла», моделировались два варианта снижения рождаемости со скоростью 0,1 ребенка на женщину в год – один вариант предполагал немедленное начало снижения, во втором варианте снижение начиналось через 10 лет).Результаты показывают, что все без исключения сценарии, даже «оптимистический» предполагают колоссальное увеличение численности населения во всех рассмотренных странах (Мозамбик, Нигер, Нигерия, Танзания, Уганда, Эфиопия) в течение предстоящих 30 лет. Это связано с тем, что из-за медленного снижения рождаемости (или же вовсе довольно длительных периодов отсутствия ее снижения) на фоне значительных успехов в снижении смертности, особенно младенческой и детской, во многих странах региона накоплена колоссальная демографическая инерция (для расчета ее масштабов в работе рассчитан еще один дополнительный «условный» сценарий). Расчеты показывают колоссальную разницу между вариантами «инерционного» сценария, с одной стороны, и «оптимистическим» сценарием, с другой, которая порой достигает или даже превышает текущую численность населения страны. Это подчеркивает важность усилий правительств по снижению темпов роста населения – результативность же таких усилий наглядно показывает эфиопский кейс.Заключение. Только в Эфиопии «инерционный» и «оптимистический» сценарии почти совпадают – благодаря усилиям по снижению темпов роста населения, предпринимаемым здесь с начала 1990-х гг.; за 2005–2015 г., к примеру, рождаемость здесь снизилась на 1,3 ребенка на женщину. Это доказывает, что достижение «оптимистического» сценария вполне возможно в африканских странах, хотя и потребует значительных и сконцентрированных усилий

Toxicity Associated with Immune Checkpoint Inhibitors: Analysis of Immune-Related Adverse Events with a Pembrolizumab Biosimilar (Pembroria)

In recent years, there has been a significant increase in the number of patients with malignancies treated with immune checkpoint inhibitors (ICIs), including the anti-programmed cell death protein 1 (anti–PD-1) agent pembrolizumab. One of the important aspects of conducting clinical trials with ICIs is the assessment of the risk of developing immune-related adverse events (irAEs).The aim of the study was to evaluate the safety of a pembrolizumab biosimilar (BCD-201, Pembroria) compared with a reference medicinal product using the results of a phase I clinical trial and the available medical literature.Materials and methods. A phase I double-blind, randomised, controlled clinical trial (BCD-201-1) has been conducted in patients with advanced melanoma and non-small-cell lung cancer (n=131). Patients were randomly allocated in a 1:1 ratio to receive either BCD-201 (Pembroria) or the reference medicinal product (Keytruda®), administered intravenously at a dose of 200 mg every 3 weeks for up to 24 weeks or until disease progression or unacceptable toxicity is observed. Since the trial results remain blinded at the time of this writing, treatment group data are masked.Results. The study demonstrated the equivalence of pharmacokinetics and comparable safety profiles of pembrolizumab biosimilar and reference medicinal products. Both medicinal products were well tolerated; the frequency of all-grade irAEs was comparable between treatment groups (21.2% in Group 1 vs 21.5% in Group 2). Most irAEs were mild to moderate, with the exception of a case of Grade 3 diarrhoea and immune-mediated enterocolitis in one study subject; there were no statistically significant differences in the median time to development of irAEs between treatment groups (Р=0.22, two-sided Wilcoxon test).Conclusions. The analysed period of the BCD-201-1 trial demonstrated comparable safety characteristics of Pembroria and Keytruda®, which is consistent with the published safety data on the latter. Information on the similarity of long-term safety profiles of the pembrolizumab biosimilar and the reference medicinal product will be obtained from ongoing clinical trials

Levilimab clinical efficacy for interleukin-6 receptor inhibition in COVID-19 and its potential for treating cytokine release syndrome of other aetiologies

The COVID-19 mortality is associated with an increase in interleukin-6 (IL-6) levels. Levilimab is an anti–IL-6 receptor antibody with proven clinical efficacy in patients with severe COVID-19.The aim of the study was to assess the association of COVID-19 severity and levilimab effectiveness with IL-6 levels and to explore the potential for using levilimab in other conditions accompanied by cytokine release syndrome.Materials and methods: the subgroup analysis was based on the data of COVID patients with known baseline IL-6 levels from the CORONA clinical study. Subgroups were formed according to baseline IL-6 levels: ≤5 pg/mL (normal) and >5 pg/mL (elevated). The subgroup analysis included descriptive statistics of the patients and time courses of their clinical and laboratory findings (at screening, on the day of investigational product administration, and further until day 14). In order to compare the percentages of patients who had required rescue therapy, the authors used Fisher's exact test.Results: the subgroup analysis included 91 patients (47 from the levilimab group and 44 from the placebo group). At baseline, the authors observed elevated levels of IL-6 in 31/47 (66%) subjects in the levilimab group and 29/44 (48.4%) subjects in the placebo group. The subjects with elevated IL-6 demonstrated more pronounced clinical signs of pneumonia and abnormalities in inflammatory markers. Elevated baseline IL-6 levels were associated with the need for rescue therapy (OR=3.714; 95% CI: 1.317–9.747; p=0.0183); this association was stronger in the placebo group (OR=8.889; 95% CI: 2.098–33.31; p=0.0036). Also, the placebo group showed long-term abnormalities in the clinical and laboratory findings.Conclusions: IL-6 is one of the key elements in the pathogenesis of cytokine release syndrome related to COVID-19 and other conditions. Elevated IL-6 levels are associated with the severity of COVID-19. Inhibition of IL-6 receptors by levilimab leads to clinical improvement in patients with severe COVID-19, suggesting the effectiveness of levilimab in pathogenesis-oriented therapy for cytokine release syndrome of other aetiologies

Клиническая эффективность ингибирования рецептора интерлейкина-6 при COVID-19 левилимабом и перспективы его применения при синдроме высвобождения цитокинов другой этиологии

The COVID-19 mortality is associated with an increase in interleukin-6 (IL-6) levels. Levilimab is an anti–IL-6 receptor antibody with proven clinical efficacy in patients with severe COVID-19.The aim of the study was to assess the association of COVID-19 severity and levilimab effectiveness with IL-6 levels and to explore the potential for using levilimab in other conditions accompanied by cytokine release syndrome.Materials and methods: the subgroup analysis was based on the data of COVID patients with known baseline IL-6 levels from the CORONA clinical study. Subgroups were formed according to baseline IL-6 levels: ≤5 pg/mL (normal) and >5 pg/mL (elevated). The subgroup analysis included descriptive statistics of the patients and time courses of their clinical and laboratory findings (at screening, on the day of investigational product administration, and further until day 14). In order to compare the percentages of patients who had required rescue therapy, the authors used Fisher's exact test.Results: the subgroup analysis included 91 patients (47 from the levilimab group and 44 from the placebo group). At baseline, the authors observed elevated levels of IL-6 in 31/47 (66%) subjects in the levilimab group and 29/44 (48.4%) subjects in the placebo group. The subjects with elevated IL-6 demonstrated more pronounced clinical signs of pneumonia and abnormalities in inflammatory markers. Elevated baseline IL-6 levels were associated with the need for rescue therapy (OR=3.714; 95% CI: 1.317–9.747; p=0.0183); this association was stronger in the placebo group (OR=8.889; 95% CI: 2.098–33.31; p=0.0036). Also, the placebo group showed long-term abnormalities in the clinical and laboratory findings.Conclusions: IL-6 is one of the key elements in the pathogenesis of cytokine release syndrome related to COVID-19 and other conditions. Elevated IL-6 levels are associated with the severity of COVID-19. Inhibition of IL-6 receptors by levilimab leads to clinical improvement in patients with severe COVID-19, suggesting the effectiveness of levilimab in pathogenesis-oriented therapy for cytokine release syndrome of other aetiologies.Смертность при COVID-19 ассоциирована с повышением уровня интерлейкина-6 (ИЛ-6). Левилимаб – моноклональное антитело к рецептору ИЛ-6 с доказанной клинической эффективностью у пациентов с тяжелым течением COVID-19.Цель работы: уточнить ассоциацию тяжести клинических проявлений COVID-19 и эффективности левилимаба с уровнем ИЛ-6 и определить возможность применения левилимаба при других состояниях, сопровождающихся синдромом высвобождения цитокинов.Материалы и методы: для подгруппового анализа использованы данные пациентов с COVID-19, участников клинического исследования CORONA, у которых был определен исходный уровень ИЛ-6. Подгруппы были сформированы на основании исходных значений уровня ИЛ-6: ≤5 пг/мл (нормальный уровень) и >5 пг/мл (повышенный уровень). Подгрупповой анализ включал описательную статистику и динамику клинико-лабораторных параметров пациентов изучаемых подгрупп на этапе скрининга, в день введения исследуемого препарата и далее до 14 суток. Сравнение долей пациентов, которым потребовалось назначения терапии спасения, было выполнено точным тестом Фишера.Результаты: в анализ включили 91 пациента (47 из группы пациентов, получивших левилимаб, и 44 из группы пациентов, получивших плацебо). Исходно повышенный уровень ИЛ-6 наблюдался у 31 (66%) из 47 в группе пациентов, получивших левилимаб, и 29 (48,4%) из 44 в группе пациентов, получивших плацебо. У пациентов с высоким уровнем ИЛ-6 наблюдались более выраженные клинические проявления пневмонии и отклонения показателей маркеров воспаления. Высокий уровень ИЛ-6 был ассоциирован с необходимостью назначения терапии спасения (ОШ=3,714; 95% ДИ 1,317–9,747; p=0,0183), в большей степени в группе пациентов, получивших плацебо (ОШ=8,889; 95% ДИ 2,098–33,31; p=0,0036), в которой также наблюдались длительно сохраняющиеся отклонения клинико-лабораторных параметров.Выводы: ИЛ-6 является одним из важнейших элементов патогенеза синдрома высвобождения цитокинов при COVID-19 и других состояниях. Повышенный уровень ИЛ-6 ассоциирован с более тяжелым течением COVID-19. Ингибирование рецепторов ИЛ-6 левилимабом приводит к клиническому улучшению у пациентов с тяжелым течением COVID-19, что позволяет предположить эффективность левилимаба в качестве патогенетической терапии синдрома высвобождения цитокинов различной этиологии

Эффективность и безопасность левилимаба в сочетании с метотрексатом при лечении пациентов с активным ревматоидным артритом, устойчивым к монотерапии метотрексатом (двойное слепое рандомизированное плацебо-контролируемое исследование III фазы, SOLAR)

Levilimab is anti-interleukin-6 receptor (IL6R) monoclonal antibody. The article presents data obtained during 24 weeks of the SOLAR phase III study.Objective: to confirm efficacy and safety of levilimab in combination with methotrexate (MTX) in patients with methotrexate resistant active rheumatoid arthritis (RA).Patients and methods. 154 adult patients, aged ≥18 years with the diagnosis of RA (ACR/EULAR 2010) and confirmed disease activity at screening despite treatment with MTX for at least 12 weeks (in a stable dose 15-25 mg/week). Patients were randomized 2:1 in levilimab (162 mg once a week, subcutaneously) + MTX (n=102) or placebo + MTX (n=52) group.The hypothesis of superiority of levilimab over placebo was tested for two co-primary efficacy endpoints: proportion of subjects who achieved ACR20 at week 12 and proportion of subjects who achieved low disease activity (LDA) of RA (DAS28-CRP <3.2) at week 24. Safety was assessed through monitoring of adverse events (AEs).Results and discussion. Seventy (68.6%) subjects who received levilimab and 20 (38.5%) who received placebo achieved ACR20 response at week 12. Fifty three (52%) subjects who received levilimab and 3 (5,8%) subjects who received placebo achieved LDA at week 24. The most common adverse events (reported in ≥5% of subjects) in levilimab and placebo arms, respectively were (by decreasing frequency): blood c holesterol increase (24% vs 12%), alanine aminotransferase elevation (11% vs 8%), lymphocyte count decrease (9% vs 8%), blood total bilirubin increase (11% vs 0%), blood triglycerides increase (10% vs 2%), aspartate aminotransferase elevation (7% vs 4%), positive interferon-gamma release assay (IGRA) with M.tuberculosis antigen blood test (5% vs 6%), absolute neutrophil count decrease (8% vs 0%). No deaths were occurred.Conclusion. The study confirmed superior efficacy of levilimab + MTX over placebo + MTX in subjects with MTX resistant active RA. Levilimab showed favorable safety profile and low immunogenicity. No new important safety risks were detected.Левилимаб – моноклональное антитело к рецептору интерлейкина 6. В статье приведены данные, полученные в ходе 24 нед исследования III фазы SOLAR.Цель исследования – подтвердить эффективность и безопасность левилимаба в комбинации с метотрексатом (МТ) у пациентов с активным ревматоидным артритом (РА), устойчивым к монотерапии МТ.Пациенты и методы. Рандомизировано 154 пациента в возрасте 18 лет и старше с установленным диагнозом РА (критерии ACR/EULAR, 2010) и подтвержденной активностью заболевания, несмотря на терапию МТ (в стабильной дозе 15–25 мг/нед) в течение ≥12 нед. Рандомизация проводилась в соотношении 2:1 в группу левилимаба (162 мг, 1 раз в неделю, подкожно) в комбинации с МТ (n=102) или плацебо в комбинации с МТ (n=52).Превосходство левилимаба над плацебо было оценено по двум ко-первичным конечным точкам: доля пациентов, достигших 20% улучшения в течении РА в соответствии с ACR20 на 12-й неделе исследования; доля пациентов с низкой активностью РА (DAS28-СРБ <3,2) на 24-й неделе. Безопасность лечения левилимабом в сочетании с МТ оценивалась на основании мониторинга нежелательных явлений (НЯ).Результаты и обсуждение. На 12-й неделе терапии ACR20 достигли 70 (68,6%) и 20 (38,5%) пациентов группы левилимаба и группы плацебо соответственно. Низкая активность РА на 24-й неделе исследования выявлена у 53 (52%) пациентов, получавших левилимаб в сочетании с МТ, и у 3 (5,8%) пациентов группы плацебо. Среди наиболее частых (развившихся у ≥5% пациентов) НЯ в группах левилимаба и плацебо соответственно были зарегистрированы (в порядке убывания частоты) следующие отклонения в показателях крови: повышение уровня холестерина (24 и 12%), повышение активности аланинаминотрансферазы (11 и 8%), снижение числа лимфоцитов (9 и 8%), повышение уровня общего билирубина (11 и 0%), повышение уровня триглицеридов (10 и 2%), повышение активности аспартатаминотрансферазы (7 и 4%), положительный тест высвобождения интерферона гамма с антигеном M. tuberculosis (5 и 6%) и снижение абсолютного числа нейтрофилов (8 и 0%). Летальных исходов не было.Заключение. Результаты исследования подтвердили, что у пациентов с РА, устойчивых к монотерапии МТ, левилимаб в комбинации с МТ превосходит по эффективности плацебо с МТ. Левилимаб продемонстрировал благоприятный профиль безопасности и низкую иммуногенность. Не выявлено новых важных рисков, связанных с безопасностью

Scenario Forecasts of Population Dynamics in Some Countries of Sub-Saharan Africa

Purpose. In Sub-Saharan Africa, UN demographers expect the population to nearly double over the next 30 years (2020–2050), increasing by more than 1 billion people. Demographic changes of such speed and scale will undoubtedly have global implications. The purpose of the work is to calculate a number of scenarios of the demographic future for some countries of the region, taking into account specific features and events of African recent demographic history (in contrast to the UN forecasts). We also aim to assess the difference between various scenarios for each country and the attainability of the “optimistic” scenario.Materials and methods. We develop scenario forecasts for population dynamics in a number of African countries. In all scenarios, mortality dynamics corresponds to the “medium” UN forecast. For the birth rate dynamics, two scenarios were simulated: the optimistic one (birth rate goes from current rates to 2.1 children per woman in 20 years, which was observed in Iran; Rwanda and Ethiopia are more or less close to this scenario) and the inertial one (for countries where birth rate declined in 2005–2015, this decline was simulated to continue at the same rate; for countries where birth rate “froze”, two options were modeled; both projected birth rate decline at 0.1 child per woman annually, either starting immediately or after another 10 years).The results show that all scenarios, even the “optimistic” one, forecast a huge population increase in all countries considered (Mozambique, Niger, Nigeria, Tanzania, Uganda, Ethiopia) over the next 30 years. Slow birth rate decline (or prolonged “stagnation” at high levels) parallel to successful mortality reduction (especially in infants and children) accumulated enormous demographic inertia in many countries of Sub-Saharan Africa (to calculate its scope, an additional “provisional” scenario was calculated in the work). The difference between the “inertial” and the “optimistic” reaches the size or even sometimes exceeds the current population of the country. This underlines the importance of the governments’ efforts to curb population growth. Ethiopia proves such efforts.Conclusion. Only in Ethiopia the “inertial” and “optimistic” scenarios almost coincide thanks to demographic growth-reducing efforts undertaken there since the early 1990s; thus, in 2005–2015 the birth rate decreased by 1.3 children per woman. This proves that achieving an “optimistic” scenario is possible in African countries, although with considerable and concentrated efforts

Assessment of Human Capital in Russian Macroregions

Количественные оценки человеческого капитала важны как для понимания текущего положения дел в обществе, так и для проведения эффективной социально-экономической политики. В данной работе мы используем новый подход к оценке человеческого капитала - индикатор человеческой жизни, который учитывает неравенство в продолжительности жизни. Разработанный ООН индекс человеческого развития не учитывает, что при одинаковой или близкой ожидаемой продолжительности жизни страны могут иметь значительное внутреннее неравенство. Индикатор человеческой жизни, напротив, выявляет подобное неравенство - этот показатель отражает уровень благополучия в терминах лет жизни (аналогично показателю ожидаемой продолжительности жизни), но при этом учитывает уровень неравенства в продолжительности жизни. Расчеты мы проводим с использованием статистических данных о смертности на уровне федеральных округов. В статье сравниваются оценки уровня человеческого развития для федеральных округов РФ по двум методикам - индексу человеческого развития и индикатору человеческой жизни. Сопоставление значений индексов двух регионов выявляет проблему - высокое место в рейтинге индекса человеческого развития может быть обеспечено, к примеру, высоким ВРП, который может и не трансформироваться в улучшение качества жизни для большинства населения. Такова ситуация в Дальневосточном ФО. Благополучные по индикатору человеческой жизни регионы концентрируются в европейской части России и СКФО. Требует внимания федеральных и региональных властей ситуация в большинстве регионов Сибири и Дальнего Востока, где сложилось очень высокое неравенство по ожидаемой продолжительности жизни. Полученные результаты предлагают новый взгляд на оценку успешности развития регионов и могут быть использованы при оценке влияния проводимой социально-экономической политики и реформ системы здравоохранения на качество жизни населения регионов. Представляется возможным использовать данный подход и для сопоставления межрегиональных показателей развития человеческого капитала, поскольку он позволяет корректно сравнивать регионы друг с другом и ежегодно отслеживать изменения в качестве жизни населения региона в динамике.A quantitative assessment of human capital is necessary for both understanding society and implementing effective socio-economic policies. In the present paper, a new approach - the Human Life Indicator (HLI) - was implemented to measure inequality in life expectancy. The Human Development Index (HDI), proposed by the United Nations, does not take into account significant internal inequalities of countries with the same or similar life expectancy. On the contrary, HLI reflects the well-being in terms of years of life, additionally considering the inequality in life expectancy. Presented calculations were based on federal mortality statistics. This study estimated human development of Russian federal districts by comparing HDI and HLI. The analysis revealed that high HDI values, achieved, for example, due to a high gross regional product (GRP) per capita, do not translate into an improvement in the quality of life for the majority of the population. Such situation is observed in the Far Eastern Federal District. The regions that are relatively prosperous in terms of HLI are concentrated in the European part of Russia and the North Caucasus Federal District. Simultaneously, most Siberian and the Far Eastern regions, characterised by high inequality in life expectancy, require the attention of federal and regional authorities. The presented approach to assessing the success of regional development can be used to estimate how the ongoing socio-economic policy and health care reforms influence the quality of life in the regions. This method can also be applied to compare inter-regional indicators of human capital and monitor changes in well-being of the population.Статья подготовлена в рамках гранта, предоставленного Министерством науки и высшего образования Российской Федерации (№ соглашения о предоставлении гранта: 075–15–2020–908).The article was prepared in the framework of a research grant funded by the Ministry of Science and Higher Education of the Russian Federation (grant ID: 075-15-2020-908)