Сонографические показатели диафрагмы и их корреляции со спирометрическими данными у здоровых лиц: проспективное клиническое исследование

ЦЕЛЬ ИССЛЕДОВАНИЯ: Выявить корреляционные взаимосвязи сонографических показателей функционирования диафрагмы со спирометрическими данными у здоровых лиц. МАТЕРИАЛЫ И МЕТОДЫ: На базе ФГБУ «НМИЦ им. В.А. Алмазова» у 50 здоровых добровольцев (женщин — 30) оценили структурное (толщину) и функциональное (индекс утолщения и экскурсию) состояние диафрагмы с помощью ультразвукового исследования, а также спирометрические характеристики аппарата внешнего дыхания с помощью аппарата искусственной вентиляции легких. После чего провели статистическую обработку и корреляционный анализ. РЕЗУЛЬТАТЫ: Толщину диафрагмы (слева и справа) и ее экскурсию (справа) удалось оценить у всех испытуемых; экскурсию диафрагмы слева — только у 20 % испытуемых. Спирометрию выполнили у всех испытуемых. Полученные данные согласуются с литературными. В частности, ультразвуковые и спирометрические показатели для здоровых лиц находились в рамках референтных значений. Сила инспираторных мышц также оказалась сопоставимой с литературными данными. Корреляционный анализ не выявил статистически значимых взаимосвязей между изученными ультразвуковыми и спирометрическими параметрами. Также не было выявлено взаимосвязи между возрастом и ультразвуковыми показателями диафрагмы. Найдены слабые статистически значимые связи между структурно-функциональным состоянием диафрагмы и антропометрическими характеристиками обследованных: массой тела и индексом массы тела. ВЫВОДЫ: Ультразвуковые показатели работы диафрагмы не коррелируют или плохо коррелируют со спирометрическими. У здоровых лиц нет оснований использовать ультразвуковое исследование диафрагмы, так как оно практически не дает дополнительной информации о состоянии аппарата внешнего дыхания

Анализ клинической эффективности дексаметазона у пациентов со среднетяжелым течением COVID-19

The host immune response, primarily manifested by hypercytokinemia, obviously plays a key role in the development of severe novel coronavirus disease, COVID-19. Currently, numerous therapies aimed at suppressing the hyperinflammatory response and the "cytokine storm" are being investigated. One of these methods is the use of corticosteroids, particularly dexamethasone.The aim was to assess the clinical efficacy of dexamethasone in patients with moderate bilateral multifocal pneumonia caused by SARS CoV-2 virus.Material and methods. Sixty-nine patients aged from 31 to 88 years hospitalized in Almazov National Research Center and the Semashko City Hospital No 38 with SARS CoV-2 coronavirus infection complicated by moderate (semiquantitative visual pulmonary lesion grading system CT 2-3 corresponding to 25-50% and 50-75% parenchymal involvement, respectively) community-acquired bilateral multifocal pneumonia were retrospectively studied. Group 1 included 39 patients with moderate coronavirus infection who received therapy according to the current version of the temporary guidelines (TG) of the Ministry of Health of the Russian Federation, including dexamethasone. The drug was administered parenterally twice daily in a dosage of 12 mg in the morning and 8 mg in the evening for the first three days, then the dose was gradually reduced over 5-7 days. No Interleukin-6 inhibitors were administered to patients in this group. Group 2 was composed of 30 patients who received therapy according to the current version of TG, including a parenteral interleukin-6 inhibitor (tocilizumab, olokizumab, or sarilumab) following the standard regimen. Patients in this group were not administered with dexamethasone.Results. CT scans corresponding to severity grade 3 and 4 (50-75% and >75% involvement, respectively) lung lesions on Day 7 were found in 35.89% of group 1 patients, while similar CT scans were found in 50% of patients who received interleukin-6 inhibitors (P=0.33). On Day 14 no significant differences in this parameter were revealed as well. Duration of fever in the dexamethasone group was 3.69 (0.62;6.76) days, while in the control group it was 3.95 (0.61;7.29) days (P=0.98). There was a tendency to decreased blood Creactive protein (CRP) values in the dexamethasone group on days 5 and 7. The frequency of transfer of patients to the ICU and hospital stay duration did not differ significantly between the groups.Conclusion. Dexamethasone has comparable clinical efficacy with IL-6 antagonists in the comprehensive treatment of patients with moderate COVID-19 disease, which is confirmed by the chest CT evolution, duration of fever, and changes in serum CRP.Очевидно, что ключевая роль в тяжелом течении новой коронавирусной инфекции (COVID-19) принадлежит иммунному ответу хозяина, который, прежде всего, проявляется гиперцитокинемией. В настоящее время изучается большое количество методов лечения, направленных на подавление гипервоспалительной реакции («цитокинового шторма»). Одним из таких методов является использование в лечении пациентов с COVID-19 кортикостероидов, в частности, дексаметазона.Цель: определение клинической эффективности дексаметазона у пациентов с двухсторонней полисегментарной пневмонией средней степени тяжести, вызванной вирусом SARS CoV-2.Материалы и методы: На базе ФГБУ «НМИЦ им В.А. Алмазова МЗ РФ» и ГБУЗ «Городская больница №38 им. Н.А. Семашко» провели ретроспективное исследование у 69 пациентов в возрасте от 31 до 88 лет с коронавирусной инфекцией, вызванной вирусом SARS CoV-2, осложненной развитием внебольничной двухсторонней полисегментарной пневмонии среднетяжелой степени (КТ2-КТ3). В 1-ю группу включили 39 пациентов со среднетяжелым течением коронавирусной инфекции, получавших терапию в соответствии с актуальной версией временных методических рекомендаций МЗ РФ (ВМР), включая дексаметазон. Дексаметазон вводили парентерально дважды в сутки в дозировке 12 мг утром и 8 мг вечером в течение первых трех суток, затем постепенно снижали дозу в течение 5-7 суток. Ингибиторы интерлейкина-6 пациентам этой группы не вводили. Во 2-ю группу вошли 30 пациентов получавших терапию в соответствии с актуальной версией ВМР, включая парентеральное введение одного из ингибиторов интерлейкина-6 (толицизумаб, олокизумаб, сарилумаб) по стандартной схеме. Дексаметазон пациентам этой группы не вводили.Результаты. КТ картину, соответствующую 3-й и 4-й степени поражения легких на 7-е сутки выявили у 35,89% пациентов 1-й группы, в то время как при применении ингибиторов интерлейкина-6 аналогичную КТ картину обнаружили у 50% пациентов (р=0,33). На 14-е сутки статистически значимых отличий по данному показателю также не выявили. Длительность гипертермии в группе дексаметазона составила 3,69 (0,62;6,76) суток, а в контрольной группе - 3,95 (0,61;7,29) суток (р=0,98). Определенное значение имеет также выявленная тенденция к более низким показателям С-реактивного белка (СРБ) крови на 5 и 7 сутки в группе дексаметазона. Частота переводов пациентов в ОРИТ и койко-день в стационаре в группах статистически не различались.Заключение. Дексаметазон имеет сопоставимую с антагонистами ИЛ-6 клиническую эффективность в комплексном лечении пациентов со среднетяжелым течением COVID-19, о чем свидетельствует динамика КТ органов грудной клетки, длительности гипертермии, а также динамика СРБ сыворотки крови.

FGF4 Independent Derivation of Trophoblast Stem Cells from the Common Vole

The derivation of stable multipotent trophoblast stem (TS) cell lines from preimplantation, and early postimplantation mouse embryos has been reported previously. FGF4, and its receptor FGFR2, have been identified as embryonic signaling factors responsible for the maintenance of the undifferentiated state of multipotent TS cells. Here we report the derivation of stable TS-like cell lines from the vole M. rossiaemeridionalis, in the absence of FGF4 and heparin. Vole TS-like cells are similar to murine TS cells with respect to their morphology, transcription factor gene expression and differentiation in vitro into derivatives of the trophectoderm lineage, and with respect to their ability to invade and erode host tissues, forming haemorrhagic tumours after subcutaneous injection into nude mice. Moreover, vole TS-like cells carry an inactive paternal X chromosome, indicating that they have undergone imprinted X inactivation, which is characteristic of the trophoblast lineage. Our results indicate that an alternative signaling pathway may be responsible for the establishment and stable proliferation of vole TS-like cells

Спирометрические и структурно-функциональные изменения работы аппарата внешнего дыхания у пациентов с хронической сердечной недостаточностью

The purpose of the study. To identify structural changes and functional modifications in respiratory muscle performance in patients with congestive heart failure.Materials and methods. We conducted prospective observational study at the V.A. Almazov National Medical Research Center involving 118 subjects: 49 patients with congestive heart failure (CHF-group) and 69 healthy people (control group). NYHA functional classes of II to IV were taken as inclusion criteria in the CHF group, and respiratory diseases, abdominal pathology, morbid obesity, and anemia – as exclusion criteria.Ultrasound imaging was used to assess the structural (thickness) and functional (thickening and excursion indices) diaphragmatic impairments during quiet (resting) and deep breathing. Facemask spirometry was used to assess pulmonary function.Results. Patients with CHF were on average older than 59.0 years (53.0;70.0) vs. 25.0 years (24.0;26.0) in the control group, p=0.000001, had excessive body weight - 82.0 (73.0;95.0) vs. 68.5 (55.0;84.0) kg, p=0.000005 and higher body mass index - 28.4 (24.3;31.3) vs 21.8 (19.9;24.0) kg/m2, p=0.000001, but did not differ in height 173.0 (166.0;179.0) vs. 170.0 (165.0;183.0) cm, 0.97.Lower maximum inspiratory volume (MIV): 3000,0 (2300,0;4000,0) vs. 3684,1 (3392,5;4310,8) ml, p=0.0006, and negative inspiratory force (NIF) measured as max negative pressure generated by the respiratory muscles: 43,1 (-56,7; -33,0) vs. 53,5 (-58,8; - 50,9) mBar, p=0.000082, respectively were found in patients with CHF. The diaphragm was significantly thicker (mm) in patients with CHF during quiet (eupnea) and deep breathing compared to healthy subjects. The thickness at the end of quiet inspiration was 3,0 (2,2;3,6)/1,9 (1,5;2,2) in the right hemi-diaphragm, p <0.001; and 3,0 (2,4;3,5)/1,7 (1,4;2,0) – in the left, p=0.000001; thickness at the end of quite expiration - 2,2 (1,8;2,9)/1,5 (1,2;1,7) in the right dome, p=0.000001; and 2,0 (1,7;2,5)/1,4 (1,2;1,5) – in the left, p=0.000001. Thickness at the end of deep in spiration was 5.1 (4.4;6.1)/4.4 (3.6;5.1) in the right dome, p=0.0005, and 4,9 (4,2;6,2)/ 3,7 (3,1;4,8) – in the left, p=0,000007.The diaphragm thickening index during deep breathing was lower in the CHF group than in the control group: 131.1 (82.5;181.8) vs. 190.9 (150.0;240.0) in the right dome, p=0.000004; and 148.8 (112.5;190.3) vs. 175.2 (130.7;227.7) – in the left, p=0.03, respectively. Diaphragmatic excursions during quiet breathing were larger in patients with CHF than in healthy controls : 2,3 (1,6;2,8)/1,7 (1,5;1,9), p=0,0001 and 1,8 (1,5;2,2)/1,5 (1,3;1,9), p=0,03 of the right and left domes, respectively.Conclusion. Congestive heart failure contributes to the development of structural and functional impairments of the diaphragm.  Цель исследования. Выявить структурно-функциональные изменения состояния аппарата внешнего дыхания у пациентов с хронической сердечной недостаточностью.Материалы и методы. Провели проспективное обсервационное исследование на базе Национального медицинского исследовательского центра им. В.А. Алмазова у 118 испытуемых: 49 пациентов с хронической сердечной недостаточностью (ХСН) и 69 – здоровых людей (контрольная группа). Критериями включения пациентов в группу c ХСН служило наличие ХСН II-IV функционального класса по NYHA. Критериями исключения – заболеваний органов системы дыхания, морбидного ожирения, заболеваний органов брюшной полости, анемии.Структурное (толщину) и функциональное (индекс утолщения и экскурсию) состояние диафрагмы во время спокойного и глубокого вдоха/выдоха оценивали с помощью ультразвукового аппарата, параметры функции внешнего дыхания – с помощью аппарата искусственной вентиляции при самостоятельном дыхании через маску.Результаты. Пациенты с ХСН были старше 59,0 лет (53,0;70,0) против 25,0 (24,0;26,0) в контрольной группе, р=0,000001, имели большую массу тела - 82,0 (73,0;95,0) против 68,5 (55,0;84,0) кг, р=0,000005 и индекс массы тела 28,4 (24,3;31,3) против 21,8 (19,9;24,0) кг/м2, р=0,000001, но не различались в росте 173,0 (166,0;179,0) против 170,0 (165,0;183,0) см, 0,97.У пациентов с ХСН выявили меньший максимальный объем вдоха 3000,0 (2300,0;4000,0) против 3684,1 (3392,5;4310,8) мл, р=0,0006 и генерируемое дыхательными мышцами отрицательное давление – «силу вдоха»: 43,1 (-56,7; -33,0) против 53,5 (-58,8;-50,9) мБар, р=0,000082, соответственно. Диафрагма у пациентов с ХСН была значимо толще (мм) при спокойном и глубоком дыхании по сравнению со здоровыми испытуемыми: толщина на высоте спокойного вдоха составила справа 3,0 (2,2;3,6)/1,9 (1,5;2,2), р <0,001; слева 3,0 (2,4;3,5)/1,7 (1,4;2,0), р=0,000001; толщина в конце спокойного выдоха справа - 2,2 (1,8;2,9)/1,5 (1,2;1,7), р=0,000001; слева - 2,0 (1,7;2,5)/1,4 (1,2;1,5), р=0,000001; толщина на высоте глубокого вдоха справа - 5,1 (4,4;6,1)/4,4 (3,6;5,1), р=0,0005, слева 4,9 (4,2;6,2)/ 3,7 (3,1;4,8) p=0,000007, соответственно. Индекс утолщения при глубоком дыхании был меньше в исследуемой группе, чем в контрольной: справа 131,1 (82,5;181,8) против 190,9 (150,0;240,0), р=0,000004; слева 148,8 (112,5;190,3) против 175,2 (130,7;227,7), р=0,03, соответственно. Экскурсия в покое была более выражена у пациентов с ХСН, чем у здоровых: справа 2,3 (1,6;2,8) против 1,7 (1,5;1,9), 0,0001; слева 1,8 (1,5;2,2) против 1,5 (1,3;1,9), p=0,03, соответственно.Заключение. Хроническая сердечная недостаточность вносит вклад в развитие структурно-функциональных нарушений диафрагмы

Genes flanking Xist in mouse and human are separated on the X chromosome in American marsupials

X inactivation, the transcriptional silencing of one of the two X chromosomes in female mammals, achieves dosage compensation of X-linked genes relative to XY males. In eutherian mammals X inactivation is regulated by the X-inactive specific transcript (Xist), a cis-acting non-coding RNA that triggers silencing of the chromosome from which it is transcribed. Marsupial mammals also undergo X inactivation but the mechanism is relatively poorly understood. We set out to analyse the X chromosome in Monodelphis domestica and Didelphis virginiana, focusing on characterizing the interval defined by the Chic1 and Slc16a2 genes that in eutherians flank the Xist locus. The synteny of this region is retained on chicken chromosome 4 where other loci belonging to the evolutionarily ancient stratum of the human X chromosome, the so-called X conserved region (XCR), are also located. We show that in both M. domestica and D. virginiana an evolutionary breakpoint has separated the Chic1 and Slc16a2 loci. Detailed analysis of opossum genomic sequences revealed linkage of Chic1 with the Lnx3 gene, recently proposed to be the evolutionary precursor of Xist, and Fip1, the evolutionary precursor of Tsx, a gene located immediately downstream of Xist in eutherians. We discuss these findings in relation to the evolution of Xist and X inactivation in mammals

Mechanical respiratory support for COVID-19: lessons from 2020

Intensive therapy of out-of-hospital pneumonia in conditions of mass admission of patients during 2020 presented many lessons, including regarding the strategy of respiratory support, as it turned out that mechanical ventilation in passive patients with COVID-19 is almost equivalent to a death sentence. On the other hand, maintaining spontaneous breathing in dyspnea and hyperpnea conditions can cause specific self-inflicted lung injury Unexpectedly, the good tolerability of hypoxemia by patients has led to the emergence of the terms “happy hypoxia” and “permissive hypoxemia,” reflecting the effective functioning of acute adaptation mechanisms: increasing heart productivity and oxygen utilization. A step-by-step strategy for respiratory therapy was formed: 1) oxygen therapy (low-flow, high-flow), 2) non-invasive respiratory support (NIV), 3) controlled lung ventilation. Among the most effective resources for mobilizing alveoli in patients with COVID-19 was the prone position. Compared to a tight mask, the helmet turned out to be the most effective method of conducting NIV. When using the helmet, bedsores on the face and the bridge of the nose do not develop, enteral nutrition is possible, subjective tolerability of NIV by patients is increased. Conversion to invasive mechanical ventilation is considered in case of energy inadmissibility of spontaneous breathing and development of central nervous system disorders. Breathing equipment with a wide range of ventilation modes and expert capabilities for respiratory monitoring is needed to carry out both mechanical ventilation and especially NIV. If pulmonary gas exchange is not possible, the only means of saving the patient remains extracorporeal membrane oxygenation — a method that requires huge energy costs from trained medical personnel and good technical equipment of the clinic. One of the most visible lessons presented by the pandemic of viral pneumonia is the unsuccessful attempt to speed up the training of “intensive care specialists” through on-line courses, webinars and even guide sheets

Intestinal Oxygenotherapy of Critical Conditions

The latent or mist diagnosed dysfunction of the small intestine is a common disorder in critically ill patients. Intestinal oxygenotherapy is one of the alternative ways to normalize the coordinated activity of the smooth muscles of the digestive tract.Purpose of the study. To determine the effect of intestinal oxygenotherapy in patients with enteropathies of critical conditions on the dynamics of biomarkers of the intestinal wall permeability and ischemia.Materials and methods. An open prospective descriptive study of 12 critically ill patients (7 adults, 5 children) with multiple organ failure and evident or saspected dysfunction of the gastrointestinal tract. Pediatric patients included children with congenital heart disease who underwent open-heart surgery for the purpose of radical or palliative correction.Results. Complications related to the intestinal oxygenotherapy were not observed. On the contrary, its use in children coincided with the positive clinical dynamics: elimination of intestinal paresis, normalization of digestion of enteral nutrition. However, it is difficult to interpret the results unambiguously. Serum citrulline concentration in children is an objective marker of the functional state of the gastrointestinal tract: in the vast majority of the control points its level was <20 μmol/l; it means a very severe intestinal damage. Serum I-FABP concentration was<100 pg/ml in a significant number of control points, which, by contrast, does not allow to talk about the intestinal wall severe ischemic disturbances. In adults, the initial serum citrulline concentration was <20 μmol/l in the vast majority of control points; but by days 5—6 after the onset of intestinal oxygenation, in the majority of patients the citrulline levels exceeded >20 μmol/l (up to 80 μmol/l). No correlation between serum citrulline and I-FABP concentrations in adults was found.Conclusion. Intestinal oxygenotherapy is a promising therapeutic technique for prevention and correction of enteropathies. The method may appear especially effective in treatment of anaerobic (i.e. Cl. defficile-assosiated colitis) infection. The diagnostic value of plasma citrulline and I-FABP concentrations needs further confirmation