Problem of Social Engagement of the Historical Avant-garde: Social Effectiveness of Art and the Artist’s Responsibility

The interwar period (1914-1940) in Europe and the USSR saw dramatic transformations in the art sphere, which involved changes in the status of art and social engagement and responsibility of the artist. Aesthetic and ideological programmes of the historical avant-garde centred around the concept of autonomy of art and strove to make art socially effective. This article analyzes different versions of the historical avant-garde within the framework of Peter Bürger’s theory and its central concept – ’sublation of art in the sphere of life-praxis’. The analysis focuses on the logical and historical aspects of how this concept developed in European and Soviet artistic culture.   Keywords: historical avant-garde in Europe; Soviet avant-garde; Peter Bürger’s theory of the avant-garde; affirmative culture; autonomous field of ar

Intellectual Map of Domestic Aesthetics: To the Results of the Work of the Second Russian Congress of Aesthetics

Рукопись поступила в редакцию: 4.11.2021. Принята к публикации: 15.11.2021.Received: 4.11.2021. Accepted: 15.11.2021.Статья представляет собой обзор крупного научного события — Второго российского эстетического конгресса (Екатеринбург, июль 2021 года). Оценивается состояние эстетики как научной и образовательной дисциплины в контексте ее истории советского и постсоветского периодов. Выделены четыре этапа советской истории эстетики. Первый этап — 1930-е годы — получил, вслед за К. Кларк, номинацию «возвращения эстетики», что было связано с общим консервативным поворотом сталинской культурной политики, созданием соцреалистического канона, программой строительства социализма, отрицанием функционализма предыдущего — авангардного — этапа. «Возвращение эстетики» не только имело политико-прагматическое содержание, но и способствовало насыщению советской культуры фрагментами классического наследия, прежде всего — философского. На втором этапе — позднего сталинизма — произошел откат эстетики в сторону предельной политической инструментализации. На коротком этапе «оттепели» эстетика начала отставать от публичного либерального дискурса, уступая лидерство публицистике и художественной критике. На этапе «длинных семидесятых» эстетика становится влиятельной и востребованной наукой, включенной в программу «технического прогресса» и «воспитания строителя коммунизма», на эстетику возлагаются важные идеолого-эстетические и прикладные задачи, от нее ожидается влияние на все сферы жизни. Эстетика как философия и наука развивается, откликаясь на контакты с семиотикой, психологией, антропологией, историей культуры, социологией. Опираясь на избирательный поток переводов западных философий искусства, советская эстетика начинает резонировать с мировыми трендами, чему способствует негласный консенсус представления об эстетике как о такой части философского и гуманитарного знания, которая обладает своей автономией. Состояние эстетики в 1990-х и начале 2000-х годов квалифицируется как смена научных поколений и возникновение новых групп профессионалов в эстетическом и художественном познании, не связанных с академической эстетикой, формирующих собственное концептуальное видение развития искусства и эстетических отношений. Современное состояние эстетики диагностировано на кратком описании последних 15 лет, когда контакты с зарубежными эстетическими школами стали регулярными, академическая эстетика начинает быть востребованной в магистерских образовательных программах, интеллектуальных площадках фестивалей и биеннале современного искусства, программах управления культурой. Большая часть статьи посвящена анализу состава участников, их профессиональным интересам и компетенциям, частотным концептам, обсуждаемым в секциях, структуре дискуссионных проблем и сквозным темам всех участников конгресса.The article is an overview of a prominent scientific event — The Second Russian Congress of Aesthetics (Yekaterinburg, July 2021). The paper assesses the state of aesthetics as a scientific and educational discipline throughout its history of the Soviet and post-Soviet periods. The article highlights four stages of the Soviet history of aesthetics. The first stage, the 1930s, received following K. Clark, the nomination “return of aesthetics”, which was associated with the general conservative turn of the Stalinist cultural policy, the creation of the socialist realist canon, the program of building socialism, the denial of the functionalism of the previous (avant-garde) stage. The “return of aesthetics” had not only a political and pragmatic content but contributed to the saturation of Soviet culture with fragments of the classical heritage, primarily the philosophical one. At the second stage (late Stalinism), there was a rollback of aesthetics in the direction of extreme political instrumentalization. During a short period of the “thaw,” aesthetics began to go behind public liberal discourse, yielding leadership to journalism and art criticism. At the stage of the “long seventies”, aesthetics becomes an influential and in-demand scientific discipline, included in the program of “technical progress” and “education of the builder of communism”, important ideological, aesthetic, and applied tasks are assigned to aesthetics since it is expected to influence all spheres of life. Aesthetics as philosophy and science develops, responding to contacts with semiotics, psychology, anthropology, cultural history, and sociology. Relying on the selective stream of translations of Western art philosophy, Soviet aesthetics begins to resonate with world trends, which is facilitated by the tacit consensus of the idea of aesthetics as a part of philosophical and humanitarian knowledge that has its autonomy. The state of aesthetics in the 1990s and early 2000s is qualifi ed as a change of scientific generations and the emergence of new groups of professionals in aesthetic and artistic knowledge, not related to academic aesthetics, forming their conceptual vision of the development of art and aesthetics relations. The current state of aesthetics was diagnosed with a brief description of the last 15 years, when contacts with foreign aesthetic schools became regular and academic aesthetics began to be in demand in master’s educational programs, intellectual venues for festivals, and biennials of contemporary art, and cultural management programs. A large portion of the article is devoted to the analysis of the composition of the participants, their professional interests and competencies, the frequent concepts discussed in the sections, the structure of polemical problems, and crosscutting topics of all congress participants

Феномен конфликтов вокруг искусства в контексте устройства современной публичной сферы

The article examines a new type of conflict in the form of public protests against contemporary art that appeared at the end of the 20th — beginning of the 21st century. Typical signs of contemporary conflicts are highlighted: the discourse of the offense is central, the protests are usually organized and collective, accusations are brought against art institutions, and collective affective reactions and symbolic violence often become forms of conflict interaction. In the article, protests against contemporary art are examined through the prism of the analysis of the public as an actor in the conflict, transformations of the public sphere and relations in it as an autonomous field of art (the “art world”) and the fields of influence of other social forces. Relations between the art world and the public go beyond the framework of the educational paradigm, which was dominated by asymmetry and passive influence of consumers on the dynamics of the artistic field. The activization of a part of the public, for which the consumption of contemporary art is not a cultural norm, indicates that the origins of the conflict cannot be explained by the rules of artistic communication that has developed in modern society. Contemporary art spaces are turning into noticeable and important places for the manifestation of social tension and political struggle. Art in the public sphere is becoming the space of vulnerability (J. Butler). It is substantiated that one of the factors in the activation of public conflicts was a change in the structure of the side of the conflict which we call the “public” as opposed to the “audience of art”. In the framework of the concept of the public sphere as an agonistic space (Ch. Mouffe), the need for a review of the value orientations of art institutions and strategies for their interaction with the public is constituted. © 2021 Saint Petersburg State University. All rights reserved

INDICATIONS FOR RECONSTRUCTIVE LASER SURGERY IN EYE PATHOLOGY OF CHILDREN: RESULTS OF LONG-TERM OBSERVATIONS

Purpose. To provide updated and expanded indications for YAG laser surgery in ocular diseases of children, developed on the basis of 25 years of experience, for the introduction into the broad practice of pediatric ophthalmology in the Russian Federation.Material and methods. The indications were developed on the basis of the analysis of results in 4422 laser reconstructive surgeries (62% in conditions of general anesthesia) for children from 2 months to 17 years (1/3 children – up to 3 years) with congenital, post-traumatic, postinflammatory eye pathology performed by the authors in the Pediatric Department of the Moscow Helmholtz Research Institute of Eye Diseases from 1991 to 2016. There were used combined laser installations including the IAG laser destructor (1064 nm) and Argon or Diode laser coagulator (532 nm) and the laser tehniques adapted for children and their own patented methods.Results. The safety of laser interventions in children with strict observance of the fulfilled energy parameters of laser operations has been proved. The efficiency of the 4422 YAG laser surgeries performed to children (after 2-16 years was 87.7 to 97.3%), the long-term experience and improvement of laser techniques allowed to expand the spectrum of laser interventions in children and to work out a list of indications for the YAG-laser reconstructive surgery in children with the ophthalmic pathology.Conclusion. The YAG laser reconstructions are recommended for pupillary membranes (including congenital, secondary, membranous and regenerative), precipitates on the IOL, linear vitreo-, iridocorneal synechias, pupil block, deformation, dislocation or obturation of pupil, cysts of the iris and anterior chamber, flocculi of the pupillary margin, internal fistulae obturation after trabeculectomy, thin vitreous strands, and also for anterior capsulotomy (as a stage of the subsequent extraction of cataracts, especially with subluxation of the lens). The main kinds of reconstructive laser operations recommended for introduction into the practice of pediatric ophthalmology of the Russian Federation are presented as for illustration exemplary

Protest Reactions to Contemporary Art Exhibitions: Origins and Symbols of Public Ressentiment

The article was submitted on 10.01.2021.Особенности протестов против оскорбительного содержания произведений искусства исследуются в контексте одного из самых значительных открытий общества модерна – публичной сферы и ее исторических трансформаций. Искусство берет на себя роль одного из самых чувствительных индикаторов состояния ценностей и символов, что делает его уязвимым, формируя пространство проявления протестов различной природы. Проводится разграничение между конфликтами вокруг искусства, имеющими этиологию внутри просвещенческой парадигмы, и современными типами конфликтов, в которых доминирует обвинение искусства в оскорблении публики, социальных групп. Инициатива протестов в современной культуре исходит от воспринимающей искусство публики, в отличие от предшествующей властной доминанты. В центре конфликтов в связи с искусством находится дискурс оскорбления, так как содержание протеста в этом случае в наибольшей степени нагружено символическими коннотациями (этическими, религиозными, политическими, этническими). Анализируются состояние оскорбленности и его генезис в современной культуре. Доказывается, что источник негодования находится не внутри искусства, а за его пределами, в публичной сфере, при этом произведение воспринимается как медиум или символ этого источника. Для системного описания протестов против искусства предлагается концепция ресентимента как психической и ценностной установки (М. Шелер), в которой делается акцент на значении долговременности установки, ставшей следствием вытеснения аффектов. Благодаря торможению ответного импульса происходит перенос реакции на другой объект. Это объясняет смещение негативной реакции от действительной причины страданий на объекты символической природы, в данном случае – на мир искусства. С опорой на фазы развития ресентимента и его структурные элементы, выделенные Ч. Паком (тематику, социальную среду, акторов), с применением дискурс-анализа материалов публичной сферы осуществлен анализ выставки фотографа Джока Стёрджеса «Без смущения» (Москва, 2016–2017). Мотиватором протеста стала не сама выставка, а содержание поста блогера, дискурс вокруг него и другие способы репрезентации биографии и творчества фотографа в публичной сфере. Для формирования ресентиментного конфликта необходимы предварительная формулировка дискурса оскорбления и дальнейшее распространение группами публики, способными консолидировать аффекты и превратить их в действия. Провокационное искусство, нарушая границы эстетических конвенций поля искусства, входя в соприкосновение c публичным пространством, рискует стать объектом замещенного протеста.This article examines the peculiarities of protests against the offensive content of artworks in the context of one of the most significant discoveries of modern society, the public sphere and its historical transformations. Art is one of the most sensitive indicators of the state of values and symbols, which makes it vulnerable, forming a space for various protests. A distinction is made between conflicts around art that have an etiology within the enlightenment paradigm and modern types of conflicts, in which the accusation that art offends the public and social groups dominates. The initiative for protests in modern culture comes from a public that perceives art in contrast to the previous dominant powers. The discourse of offence lies at the centre of art-related conflict, since the content of protest is heavily loaded with symbolic connotations (ethical, religious, political, ethnic, etc.). The authors analyse offense and its genesis in the modern. It is argued that the source of ressentiment is not within art, but outside it, in the public sphere, while the work is perceived as a medium or symbol of this source. In order to provide a systematic description of protests against art, the authors propose the concept of ressentiment as a mental and value attitude (M. Scheler), in which emphasis is placed on the significance of the long-term attitude that results from the repression of affects. Due to the inhibition of the response impulse, the reaction is transferred to another object. This explains the displacement of the negative reaction from the real cause of suffering to objects of a symbolic nature, in this case to the world of art. Based on the phases of development of ressentiment and its structural elements (themes, social environment, actors) identified by Ch. Pak and using discourse analysis of materials from the public sphere (media, social networks), a case study was examined: an exhibition by the photographer Jock Sturges, Absence of Shame (Moscow) in 2016–2017. It is proved that the motivator of the protest was not the exhibition itself, but the content of the blogger’s posts, the discourse around it, and other ways of representing the biography and oeuvre of the photographer in the public sphere. It is shown that ressentiment as an attitude is formed from the outside and seeks material for its establishment in the outside world. For the formation of a conflict, a preliminary formulation of the discourse of offence is necessary: further dissemination by public groups can consolidate affects and turn them into actions. Provocative art, which violates the boundaries of aesthetic conventions of the art field, risks becoming an object of substituted protest when entering the public sphere

The Concept of ‘Ressentiment’ as a Promising Theoretical Resource for the Analysis of Protests against Offensive Art

Received: 23.09.2020. Accepted: 12.10.2020.Рукопись поступила в редакцию: 23.09.2020. Принята к публикации: 12.10.2020.The interest of the authors in the problem of confl icts around art, has become a constant and integral characteristic of present-day culture motivated their studying of ressentiment. The dominant discourse of protests against contemporary art is the discourse of offensiveness. The article describes several diffi culties in studying the phenomenon of offence, which are in the sphere of social psychology, ethics, and philosophy of art. We suggest a hypothesis about the possibility of a common ground for confl icts that include the discourse of offensiveness: we propose to look for the source of an offence not in a work of art, but in the state of the recipients, their value attitudes, and the actions arising from them. As an auspicious theoretical resource, we put forward the concept of ressentiment widely used in philosophy and social sciences, is put. The article tracked the history of philosophical refl ection on ressentiment from F. Nietzsche and M. Scheler to the beginning of the 21st century. We also highlighted the complexity and semantic ambiguity of the notion. A distinction between moral and sociо-political resentment as positive values and ressentiment as a destructive state is made. A comparative analysis of the concepts of ressentiment disclosed its social and existential foundations (“ontological ressentiment”), its role as an active and primary motivator of protest actions of a subject who feels offended. Ontological ressentiment generates an attitude toward an artistic event as a source of offence. The cultural field, charged with ressentiment, seeks and fi nds various objects for its active outlet, and the art world becomes an attractive platform for the effective manifestation of this value attitude. The characteristics of “ontological ressentiment” revealed enabled one to explain the reactions and actions of the public, effectively protesting against contemporary art. The article also outlines the prospects of applying the theory of ontological ressentiment to the analysis of cases in the fi eld of art.Исследование ресентимента авторами статьи мотивировано интересом к проблеме конфликтов вокруг искусства, которые стали постоянной и неотъемлемой характеристикой современной культуры. Доминирующий дискурс протестов против современного искусства — дискурс оскорбительности. В статье описывается ряд трудностей изучения феномена оскорбленности, находящихся в плоскости социальной психологии, этики и философии искусства. Выдвигается гипотеза о возможности общего основания конфликтов, включающих в себя дискурс оскорбительности: исток оскорбленности предлагается искать не в художественном произведении, а в состоянии реципиентов, их ценностных установках и вытекающих из них действиях. В качестве перспективного теоретического ресурса выдвигается концепт ресентимента, широко используемый в философии и социальных науках. В статье прослежена история философской рефлексии понятия ресентимента от Ф. Ницше и М. Шелера до начала XXI в. Показана сложность и семантическая неоднозначность концепта. Проведено разграничение морального и социально-политического негодования как позитивных ценностей от ресентимента как деструктивного состояния. Сравнительный анализ концепций ресентимента выявил его социально-бытийные основания («онтологический ресентимент»), его роль как активного и первичного мотиватора протестных действий субъекта, чувствующего себя оскорбленным. Онтологический ресентимент генерирует установку на художественное событие как источник оскорбления. Культурное поле, заряженное ресентиментом, ищет и находит для своего активного выхода различные объекты, и мир искусства становится привлекательной платформой для действенного проявления этой ценностной установки. Выявленные характеристики «онтологического ресентимента» позволяют объяснить реакции и действия публики, аффективно протестующей против современного искусства. Намечены перспективы применения теории онтологического ресентимента к анализу кейсов в сфере искусства

Инициативная студенческая лаборатория интерактивных обучающих ресурсов: цели, результаты, перспективы

Presented an initiative students laboratory of interactive educational resources, created in 2011-12 academic year in the chair of Applied Mathematics of Ural State University of Economics. There is described the purpose of its creation, analyzed the experience and perspectives of its work.Представлена инициативная студенческая лаборатория интерактивных образовательных ресурсов, созданная в 2011-12 учебном году на кафедре Прикладной математики Уральского государственного экономического университета. Описаны цели ее создания, проанализирован опыт и перспективы работы

First πK\pi K atom lifetime and πK\pi K scattering length measurements

The results of a search for hydrogen-like atoms consisting of $\pi^{\mp}K^{\pm}$ mesons are presented. Evidence for $\pi K$ atom production by 24 GeV/c protons from CERN PS interacting with a nickel target has been seen in terms of characteristic $\pi K$ pairs from their breakup in the same target ($178 \pm 49$) and from Coulomb final state interaction ($653 \pm 42$). Using these results the analysis yields a first value for the $\pi K$ atom lifetime of $\tau=(2.5_{-1.8}^{+3.0})$ fs and a first model-independent measurement of the S-wave isospin-odd $\pi K$ scattering length $\left|a_0^-\right|=\frac{1}{3}\left|a_{1/2}-a_{3/2}\right|= \left(0.11_{-0.04}^{+0.09} \right)M_{\pi}^{-1}$ ($a_I$ for isospin $I$).Comment: 14 pages, 8 figure

Determination of ππ\pi\pi scattering lengths from measurement of π+π−\pi^+\pi^- atom lifetime

The DIRAC experiment at CERN has achieved a sizeable production of $\pi^+\pi^-$ atoms and has significantly improved the precision on its lifetime determination. From a sample of 21227 atomic pairs, a 4% measurement of the S-wave $\pi\pi$ scattering length difference $|a_0-a_2| = (.0.2533^{+0.0080}_{-0.0078}|_\mathrm{stat}.{}^{+0.0078}_{-0.0073}|_\mathrm{syst})M_{\pi^+}^{-1}$ has been attained, providing an important test of Chiral Perturbation Theory.Comment: 6 pages, 6 figure