Towards a just future of Islamic finance: from a new historical comparative east-west perspective

Contemporary increased economic and social pressures have raised concerns among both state regulators and clientele about the ability of banks and others financial institutions to survive. One of the fastest growing and significant parts of the world financial system is Islamic finance, which extends worldwide and exploits a highly sophisticated financial products and procedures based on Shariah. Grounded on unconventional, ethical and religious maxims, Islamic finance seems to be a solution to the current worldwide financial disaster. Conventional and Islamic financial systems present two entirely different concepts. The former aims for the achievement of financial gain on behalf of a single firm, or even a single person, whereas the latter is in the interest of the whole society. Therefore, these two systems differ not only in regard to their philosophical foundations, but also in terms of the end results. Therefore, without taking into account the technical and juridical peculiarities, Islamic finance affords more Justice. This raises the question, what does the word “Justice” mean? The concept of social justice does not have a universal moral or indeed legal interpretation. This study analyses the background of theories of justice in order to explain the phenomenon of justice by putting it in both a social and religious context. This is done so that we can see Justice as a socio-philosophical category associated with religious dissimilarities as well as ethical norms in different societies, undivided from their religious roots. Finally, this thesis compared the Islamic and Conventional financial systems, their ethics and philosophical basis, and different legal systems in combination with various ideas of justice connected with different religions in order to elaborate the potential future of Islamic finance

Kholopstvo (slavery) in 17TH-century Russia: an institution that did not result in a caste

The article was submitted on 01.04.2016.Рассматривается история социальной группы холопов в России XVII в.: источники исследования, этапы эволюции их правового статуса от Смутного времени до реформ Петра I. В научный оборот вводится кабальная книга Великого Устюга 1619–1620 гг., расширяющая представления о русском холопстве. Институт холопства пополнялся представителями всех социальных слоев, включая дворян и детей боярских, доступ которых в ряды холопов был запрещен в 1640-х гг. С 1641 г. в холопы было запрещено принимать также крестьян и посадских людей. Жилецкие люди, которых некоторые историки считали разновидностью холопов, в законодательстве резко отделялись от них и составляли особую социальную группу. Автор настаивает, что до 1630-х гг., когда владение холопами стало практически монополией дворян, холопами владели представители всех страт общества. Введенная автором в научный оборот Устюжская кабальная книга показывает, насколько широким был спектр рабовладельцев Московской Руси. Автор приходит к выводу, что, будучи чрезвычайно размытой социальной группой, холопы впитывали в свои ряды представителей самых разных социальных страт, и их нельзя считать единым сословием.The article deals with the history of slaves in Russia in the 17th century: it traces the evolution of the legal status of this group from the Time of Troubles to the reforms of Peter I. The bondage book of Veliky Ustyug (1619–20) provides new data on Russian slavery. The institution of slavery originally drew from all social strata, including nobles and knights; however, the enslavement of these individuals was prohibited in the 1640s. From 1641 onwards, it was forbidden to turn peasants and townspeople into slaves. The law sharply separated Zhiletskie ludi, whom some historians consider a variety of slaves, from serfs: they thus constituted a particular social group. Before the 1630s, when the ownership of slaves became a noble monopoly, members of all social strata owned slaves. This is demonstrated by the Ustyug bondage book. Slaves formed an extremely diffuse social group: therefore, R. Hellie’s definition of Muscovite slaves as a caste is erroneous. After 1649, the number of zadvornye ludi grew rapidly. This group included both slaves and persons of uncertain legal status: in reality, their position was akin to that of the peasantry. Thus, the road to the abolition of slavery was paved by processes of social stratification in Russia.Статья подготовлена в рамках проекта Российского научного фонда № 14-18-01873 «Границы и маркеры социальной стратификации в России XVII–XX в.»

Vilno against Moscow

Рецензия на книгу: Янушкевич А. Н. Ливонская война. Вильно против Москвы: 1558–1570. – М. : Квадрига : Русская панорама, 2013. – 384 с.Review of: Janushkevich, A. N. (2013). Livonskaja voina. Vilno protiv Moskvy: 1558–1570 [Vilno against Moscow: 1558–1570]. 384 p. M.: Kvadriga; Russkaja panorama. The review was submitted on 24.05.2014.В представленной рецензии на книгу А. Н. Янушкевича «Ливонская война. Вильно против Москвы: 1558–1570» (М. : Квадрига : Русская панорама, 2013) резюмируется, что книга производит впечатление серьезного нового исследования, критически суммирующего предыдущие наблюдения по военной истории XVI в. Анализируется полнота и репрезентативность исторических источников монографии, последовательно по главам приводятся аргументы автора, выявляются новаторские выводы и вместе с тем показывается сомнительность отдельных положений автора.In their review of a monograph by A. N. Janushkevich, The Livonian War. Wilno against Moscow: 1558–1570. (Moscow: Kvadriga; Russkaya Panorama, 2013) the author points out that the monograph is a profound study, critically reviewing the preceding research of the military history of the 16th century. The review also analyzes the historical sources of the book as to their completeness and the degree of representativeness, looks into the arguments put forward by the author consecutively considering each chapter, and reveals the innovative conclusions, as well as comments on a number of doubtful statements made by the author

Political Organization in the Pskov Republic: the Prince, the Veche and Sovereignty

Целью работы является исследование социально-политической организации Псковской вечевой республики в XIII–XV вв. В статье представлен анализ изменений в персональном составе и компетенции псковских князей, изучены полномочия и состав княжеской администрации. Показана эволюция сотенной организации, ее трансформация из княжеской в республиканскую. Обнаружены существенные отличия Пскова от Новгорода в сфере контроля над торговлей; определено место купеческого старосты в системе органов республиканской власти. Приведены аргументы в пользу точки зрения о функционировании псковского веча как государственного института, сформировавшегося в ходе борьбы Пскова за независимость в XIII в. Принятие на вече документов о налогообложении свидетельствует о вполне институциональном характере органов власти Псковской республики. В статье продолжена дискуссия о критериях независимости Пскова. В соответствии с концепцией независимости европейских городов XI–XII вв., сформулированной Г. Дж. Берманом, выделены основные критерии суверенитета Пскова. Псков обладал правом издавать и дополнять собственные законы; Псковская судная грамота возникла на основе княжеских уставных грамот, но в дальнейшем редактировалась на вече. Псков устанавливал свои налоги, а вече обладало правом освобождать от налогов отдельные группы землевладельцев. Несомненно свидетельствует о суверенитете Пскова находившееся в безусловном ведении республики право военной мобилизации, объявления войны и заключения мира. Наконец, суверенитет Пскова декларировался в символике монет и печатей, использовавшихся Псковской республикой. Сумма фактов свидетельствует о принципиальной применимости критериев суверенитета средневековых городов Европы к социально-политическим реалиям Пскова.The article analyzes the socio-political organization of the Pskov Veche republic in the 13th–15th centuries, particularly the changes in personnel and in competences of the Pskov princes, the authority and the officials of the princely administration. The article shows the evolution of the sotnia (a hundred unit) organization from the princely one into the republican one. The research reveals Pskov’s considerable differences from Novgorod in terms of regulation of commerce and defines the function of the rank-and-file traders’ elder in the system of the republican power. The author argues that the Pskov veche functioned as a state institution that had been formed in the course of Pskov’s fight for independence in the 13th century. The fact of adopting the documents of taxpaying at the veche assembly reveals the fully institutionalized character of governmental bodies of the Pskov republic. By drawing upon H. J. Berman’s argument of independence within European cities of the 11th–12th centuries, this article contributes to the discussion of Pskov’s independence by outlining the main criteria of Pskov’s sovereignty. Pskov had a right to issue and supplement laws; the Pskov Judicial Charter arose out of the princes’ local charters and was further edited at the veche assembly. Pskov set its own taxes and the veche was empowered to free separate groups of landowners from paying taxes. The rights to military mobilization, to the declaration of war and to making peace, which were under the complete jurisdiction of the republic, undoubtedly demonstrates the sovereignty of Pskov. Finally, the sovereignty of Pskov was manifested in the symbols of stamps and coins that were used in the Pskov republic. All these facts taken together demonstrate the feasibility of applying the medieval European cities’ criteria of sovereignty to the Pskov socio-political realties

Ivan IV and Vladimir Staritsky: Political Struggle or Competition in Piety?

Introduction. The author researched and prepared for publication four acts of 1547–1566 issued by Ivan IV and the appanage prince Vladimir Andreevich on the villages of the Trinity-Sergius Monastery in Vereysky and Dmitrov counties. The diplomas are studied in the context of the corpus of act and narrative sources, containing the plot of the relationship of the appanage prince with his suzerain. Methods and materials. The task of this article is to clarify the real participation of Prince Vladimir in the political and administrative life of the country for three years from 1566 to 1569 and is solved by a comprehensive analysis of narrative texts and the act material in which the real prerogatives of the appanage prince are documented. Analysis. An indicator of Vladimir Staritsky’s administrative and political activity is the intensity and nature of the charters issued and preserved by him, and their correlation with the acts of Ivan IV, to which the key part of the article is devoted. Results. It has been established that in addition to the acts drawn up in the office of the appanage prince relatively independently, acts have been preserved in the compilation of which protographs were used. When creating the acts in 1566, the offices of the tsar and the appanage prince used the letters of 1547 and 1548, the form of which was reproduced without significant changes. It is hypothesized that the acts of Prince Vladimir Andreevich and Ivan IV indicate a kind of competition in piety between the autocratic monarch and the prince of the blood

CARS diagnostics of near-critical fluid in small mesopores

Due to the high spacial resolution and theinterference nature, coherent anti-Stokes Ramanscattering (CARS) spectroscopy is well suited forthe diagnostics of composites based on transparentnanoporous hosts. In particular, the adsorption of afluid on the walls of nanopores and the formation ofa condensed phase in their volume leads to obvioustransformation of the CARS spectra. Recently wehave developed a model which describes thebehavior of molecular spectra at isothermalcompression in cylindrical nanopores. Calculationsbased on the model have shown a good agreementwith the experimental results for carbon dioxide innanoporous glass with pores of diameter of severalnanometers. Here we use the developed approach toinvestigate the phase behavior of carbon dioxide inglass nanopores at near-critical temperatures. It hasbeen experimentally shown that condensation innanopores occurs at relatively low pressures atsubcritical and even at supercritical temperatures.The analysis based on the developed model allowsto reveal some qualitative and quantitativecharacterizations of the shift of critical point

The Phenomenon of “Razboy” in Russia in the Early 17th Century: on the Typology of Rebel Movements

The article was submitted on 21.09.2018.This article considers the robbers’ (Rus. razboy) movement, a social phenomenon of the early seventeenth century that has not been studied thoroughly. The author conducts a critical review of the existing historiography, providing a comprehensive analysis of the facts concerning the government’s reaction to the rebel movement, the dynamics of enslavement in the lands of Novgorod, and the spread of famine in Russia between 1601 and 1603. The author puts forward a hypothesis explaining the reasons why military servitors left the suites of boyars and nobles. The heirs of a deceased master did not hire their predecessor’s military servitors, nor did they agree to provide them with serfs corresponding to their status (amounting to 15 roubles). The article provides facts testifying to the low prices for bread in the patrimonies of the Kirillo-Belozersky Monastery, proving that the famine was by no means nationwide. The author proposes a new explanation for why expeditions were dispatched to fight brigands in the late autumn of 1602 or in the winter of 1602–1603. In late autumn, the robbers left the forest by road, as they could no longer count on the abundance of vegetation that protected them from being noticed in summer: they stayed in their accomplices’ houses, waiting for the frost to end and haggling over their trophies. The author concludes that the robbers formed a network, which meant the inclusion of peasants and townspeople into the insurgent bands. Additionally, the author compares the robbers’ movement and the activity of peasant militias in 1609, emphasising the fundamental difference between the two phenomena. Relying on renegade peasants and landless labourers (perhaps the poorest) from villages and suburbs, the robbers’ movement of 1602–1603 opposed communities of feudal tenants owing obligations in labour and in kind. The actions of peasant militias in 1609 were based on a key social institution of the pre-industrial era, i. e. the community, and were driven by the ideology of royal pretendership.Статья посвящена изучению движения «разбоев» – слабо отразившемуся в источниках социальному явлению начала XVII в. Предпринят критический пересмотр предшествующей историографии, дан комплексный анализ фактов, касающихся правительственной реакции на движение повстанцев, динамики похолопления в Новгородской земле, территориального распространения голода в России 1601–1603 гг. Предложена гипотеза, объясняющая причины исхода военных слуг из состава свит бояр и дворян. После смерти господина наследники не брали военных слуг на службу или же не соглашались выдавать им кабалы в размере соответствующей их статусу суммы в 15 руб. Приведены факты, свидетельствующие о невысоких ценах на хлеб в вотчинах Кирилло-Белозерского монастыря и об отнюдь не национальном характере голода. Предложено новое объяснение фактам отправки экспедиций для борьбы с разбойниками поздней осенью 1602 или зимой 1602–1603 гг. Поздней осенью разбойники покидали лесные чащи вблизи проезжих дорог, где их поиск летом был осложнен обилием растительности, и останавливались во дворах своих сообщников, пережидая морозы и приторговывая трофеями своего ремесла. Сделан вывод о сетевой организации разбойничьего движения, что означало включение в состав повстанческих отрядов крестьян и посадских людей. Осуществлено сопоставление движения «разбоев» и действий крестьянских ополчений в 1609 г., сделан вывод о принципиальной разнице этих феноменов. Движение «разбоев» 1602–1603 гг., опираясь на отщепенцев крестьян и бобылей из деревень и посадов, противостояло общинам тяглых людей. Действие крестьянских ополчений в 1609 г. основывалось на ключевом социальном институте доиндустриальной эпохи – общине и приводилось в действие идеологией самозванства

To understand rather than explain

The article was submitted on 10.06.2015.Review of: Istochnikovedenie : uchebnoe posobie / I. N. Danilevskiy, D. A. Dobrovolskiy, R. B. Kazakov i dr.; otv. red. M. F. Rumyanceva; Nac. issled. u-nt “Vysshaya shkola ekonomiki”. - Moscow : Izd. dom Vysshey shkoly ekonomiki, 2015. - 685, [3] s. The authors are analyzing a study book ‘Source Studies: a Tutorial’, written by a group of authors from the Higher School of Economics (Moscow) and edited by M. F. Rumyantseva. While the reviewers are polemicizing with the authors of the book in the issues of understanding the historical source, and are criticizing particular inconsistencies in descriptions of the massive of sources for studying Russian history, they nevertheless estimate the book highly. Indeed, the reviewed book is representing a milestone both in the writing of study books in history and in the research field of source studies. The reviewers are emphasizing the innovative character, structural unity, impressive theoretical level and practical importance of the book written by Moscow historians, who are understanding the historical sources in a phenomenological way, in accordance with the ideas of the school of Moscow State Institute for History and Archives, namely, of O. M. Medushevskaya and her followers.Рецензия на: Источниковедение : учеб. пособие / И. Н. Данилевский, Д. А. Добровольский, Р. Б. Казаков и др.; отв. ред. М. Ф. Румянцева; Нац. исслед. у-нт «Высш. школа экономики». - М. : Изд. дом Высш. школы экономики, 2015. - 685, [3] с. Авторы анализируют учебное пособие, подготовленное коллективом авторов НИУ Высшая школа экономики «Источниковедение: учебное пособие» под редакцией М. Ф. Румянцевой. Полемизируя с авторами по некоторым вопросам, связанным с различными подходами к пониманию исторического источника, и подвергая критике отдельные неточности в характеристике корпуса источников российской истории, рецензенты дают высокую оценку учебного пособия, определяя его как событие и определенный этап в процессе развития как учебной литературы в области исторических наук, так и самой науки источниковедения. В рецензии подчеркиваются новаторский характер, структурная целостность, высокий теоретический уровень и практическая значимость труда московских историков, трактующих источниковедение с феноменологических позиций, в русле научно-педагогической школы Московского государственного историко-архивного института, связанной с деятельностью О. М. Медушевской и ее последователей.Исследование поддержано программой 211 Правительства Российской Федерации, соглашение № 02.A03.21.0006. Supported by Act 211 Government of the Russian Federation, agreement № 02.A03.21.0006