Duo: a general program for calculating spectra of diatomic molecules

Duo is a general, user-friendly program for computing rotational, rovibrational and rovibronic spectra of diatomic molecules. Duo solves the Schr\"{o}dinger equation for the motion of the nuclei not only for the simple case of uncoupled, isolated electronic states (typical for the ground state of closed-shell diatomics) but also for the general case of an arbitrary number and type of couplings between electronic states (typical for open-shell diatomics and excited states). Possible couplings include spin-orbit, angular momenta, spin-rotational and spin-spin. Corrections due to non-adiabatic effects can be accounted for by introducing the relevant couplings using so-called Born-Oppenheimer breakdown curves. Duo requires user-specified potential energy curves and, if relevant, dipole moment, coupling and correction curves. From these it computes energy levels, line positions and line intensities. Several analytic forms plus interpolation and extrapolation options are available for representation of the curves. Duo can refine potential energy and coupling curves to best reproduce reference data such as experimental energy levels or line positions. Duo is provided as a Fortran 2003 program and has been tested under a variety of operating systems

Microstructure of severely deformed metals from X-ray line profile analysis

Two essentially different materials, cubic Ti(49.8)Ni(50.2) shape memory alloy and hexagonal AZ91 Mg alloy, were deformed by equal channel angular pressing (ECAP). The microstructure developed as a result of severe plastic deformation was studied by X-ray line profile analysis. The correlation between the microstructure and the mechanical behavior was also investigated. Below 100 degrees C the tensile strength of the Mg alloy increased as a consequence of the increase of the dislocation density owing to ECAP. Above 200 degrees C the strength decreased and the ductility increased as a result of the breakage of the Al(12)Mg(17) precipitates due to ECAP. The analysis of the dislocation contrast factors of Ti(49.8)Ni(50.2) revealed that {110} dislocations with line vector formed during ECAP

Foreground separation using a flexible maximum-entropy algorithm: an application to COBE data

A flexible maximum-entropy component separation algorithm is presented that accommodates anisotropic noise, incomplete sky-coverage and uncertainties in the spectral parameters of foregrounds. The capabilities of the method are determined by first applying it to simulated spherical microwave data sets emulating the COBE-DMR, COBE-DIRBE and Haslam surveys. Using these simulations we find that is very difficult to determine unambiguously the spectral parameters of the galactic components for this data set due to their high level of noise. Nevertheless, we show that is possible to find a robust CMB reconstruction, especially at the high galactic latitude. The method is then applied to these real data sets to obtain reconstructions of the CMB component and galactic foreground emission over the whole sky. The best reconstructions are found for values of the spectral parameters: T_d=19 K, alpha_d=2, beta_ff=-0.19 and beta_syn=-0.8. The CMB map has been recovered with an estimated statistical error of \sim 22 muK on an angular scale of 7 degrees outside the galactic cut whereas the low galactic latitude region presents contamination from the foreground emissions.Comment: 29 pages, 25 figures, version accepted for publication in MNRAS. One subsection and 6 figures added. Main results unchange

Analysis of airplane boarding via space-time geometry and random matrix theory

We show that airplane boarding can be asymptotically modeled by 2-dimensional Lorentzian geometry. Boarding time is given by the maximal proper time among curves in the model. Discrepancies between the model and simulation results are closely related to random matrix theory. We then show how such models can be used to explain why some commonly practiced airline boarding policies are ineffective and even detrimental.Comment: 4 page

Документология: причины появления, этапы развития

The article explains the objective reason for the emergence of documentology along with documentation and documentary studies, the relevance and practical significance for library science and bibliography. Attention is drawn to the outstanding role of Paul Otlet (Paul Marie Ghislain Otlet; 1868–1944) in the promotion and development of the theoretical foundations of the general theory of the document. The concept of three worlds, in particular, “the world of logical content of books, libraries, computer memory, and the like”, developed by Karl Popper (Karl Raimund Popper; 1902–1994) enabled to bring documentology to the level of a philosophical discipline. The stages of development of documentology are defined. The first stage embraces the late 19th – first half of the 20th centurys, the second covers the mid-20th century (1950–60s), when in the USSR it was known as “documentalistics”. Simultaneously, since the early 1960s, the document science has been developing with its specific methodology, individual acts and systems of documenting and creating documents, and on this foundation, their complexes and systems (the third stage). The documentation is contradictory: it claims to study both documents as proper objects, and those objects of workflow management, which have got the term “records” used in the Western countries. The fourth stage of development of the document general theory originates in the second half of the 1980s. In the early 1990s, Moscow State Institute of Culture proposed the term documentology to be used for the general theory of documents. The discipline core embraces the issues related to the conceptual apparatus, functional analysis of documents, study of their characteristics, parameters and properties, document classification, as well as study of the documents as a means of communication and an element of document collections.В статье раскрыты: объективная причина возникновения документологии наряду с документоведением и документалистикой, актуальность документологии и её практическая значимость для библиотековедения и библиографоведения. Обращено внимание на выдающуюся роль Поля Отле (фр. Paul Marie Ghislain Otlet; 1868–1944) в выдвижении и разработке теоретических основ общей теории документа. Отмечено, что основание поднять документологию на уровень философской дисциплины дал Карл Поппер (Karl Raimund Popper; 1902–1994), обосновавший концепцию существования трёх миров, одним из которых является «мир логического содержания книг, библиотек, компьютерной памяти и тому подобного». Рассмотрены этапы развития документологии: первый – конец XIX – первая половина XX в., второй – 1950–1960-е гг., когда в СССР она становится известной как документалистика. Параллельно – с начала 1960-х гг. – развивается документоведение, изучающее способы, отдельные акты и системы документаризации и создания в результате этого документов, их комплексов и систем (третий этап). Документоведение противоречиво: оно претендует на изучение документа и как такового, и только делопроизводственного, для которого на Западе существует собственный термин – «record». Со второй половины 1980-х гг. начинается четвёртый этап развития общей теории документа. По инициативе Московского государственного института культуры в начале 1990-х гг. всеобщую теорию документа было предложено именовать документологией. Её ядро составляют: проблематика, связанная с понятийным аппаратом, функциональным анализом документов, изучением их характеристик; вопросы систематики документов, их параметров и свойств, в том числе как средства коммуникации и элемента документных фондов

Глубинные основы книговедения (рецензия на книгу В. П. Леонова «Нейрокниговедение: опыт когнитивного исследования»)

The book [in Russian] comprises three chapters, i. e. “The book as a human innate program”, “The bibliology in search of the meanings: The book is an outer cognitome?”, “The bibliology and music as an outer cognitome and form of knowledge”, “On the reading neurobiology and “brain book”, “Neurphilosophy and neurobibliology: The problems at the interface of disciplines”, “On the interdisciplinarity of bibliology: From Bibliologos to Neurobibliology”, and “Neurbibliology as the interdisciplinary studies of the book and cognitive processes”.The reviewer dissects and analyzes the key provisions of the book. The assumption that “the book is the human innate program” contradicts to the speech evolutionary descent theory and to the practice. The documentology also answers to the question surprisingly mysterious to the book author (“what are the origins of the writing?”) – the sound is a sign and “represents” the thought. It is impossible to preserve the initial meaning for the long time so the appropriate equivalent had to be found in the form of the letters as the transformed sound signs, or the code.Further, V. Leonov develops the concept of the book as an outer cognitome, i. e. the element of integrated biomedical, technological, and existential – brain cognitive power which makes him to view the bibliology on the conjunction of neurosciences and the humanities. The theory of cognitive systems has to become the methodological foundation of the bibliology and bibliography, and the Russian Academy of Sciences needs an interdisciplinary analytic center for studies of the book phenomenon. The author suggests the term “bibliology of neurosciences” for the new discipline. Besides, he suggests that a new interdisciplinary science of cognitology has to integrate psychology, computer science, linguistics, anthropology, neuroscience, philosophy, pedagogy, bibliology, and bibliography in the aspect of knowledge. The cognitome is the innate cognitome while the book is an outer cognitome. This interpretation coincides with that of K. Popper’s three worlds, one of which is the world of “products of thought”, the objects in their own right. The reference to this concept would significantly strengthen Leonov’s hand.Книга состоит из глав: «Книга как врождённая программа человека», «Книговедение в поисках смыслов: книга как внешний когнитом?», «Книга и музыка как внешний когнитом и вид познания», «О нейробиологии чтения и “книге мозга”», «Нейрофилософия и нейрокниговедение: проблемы на стыке наук», «О междисциплинарности книговедения: от Библиологоса к Нейрокниговедению», «Нейрокниговедение как междисциплинарное научное направление изучения книги и когнитивных процессов».Рецензент подвергает критическому анализу ключевые положения книги. Утверждение, что «книга – врождённая программа человека», расходится с теорией эволюционного происхождения речи, а также с практикой. На загадочный для автора вопрос о том, как именно происходит письменная запись устной речи, дан ответ в документологии: звук представляет собой знак, является «представителем» мысли. Пользоваться этим знаком для продолжительного сохранения изначального смысла невозможно, поэтому пришлось найти ему более подходящий эквивалент. Им стала буква, то есть преобразованный знак звука, или код.Далее развивается концепция книги как внешнего когнитома, то есть элемента совокупности биомедицинских, технологических и экзистенциальных – познавательных способностей мозга, что приводит автора к идее представить книговедение в соединении нейронаук и гуманитарного знания. Методологической основой книговедения и библиографоведения должна стать теория когнитивных систем. Российской академии наук нужен междисциплинарный аналитический центр изучения феномена книги. Для нового научного направления предложен термин «книговедение нейронаук». Кроме того, предлагается создать междисциплинарную науку когнитологию, соединяющую в аспекте познания психологию, компьютерную науку, лингвистику, антропологию, нейронауку, философию, педагогику, книговедение и библиографию. Когнитом представляет собой внутренний когнитом, а книга – когнитом внешний. Такая трактовка когнитома совпадает с концепцией К. Поппера о трёх мирах, один из которых – мир знаний, отвлечённых от носителя знания. Ссылка на эту концепцию существенно усилила бы позицию В. П. Леонова

Методологические предпосылки электронного (цифрового) библиотечного фондоведения

Before defining the essence and features of the electronic library collection, it is necessary to remove the issues related to the concept of an electronic document and a document as a more general concept and collection-building element. The regulatory documents – the Law on Information, Informatization and Information Protection, the Law on Librarianship, the Law on mandatory copies of documents, as well as state standards for information, library, bibliographic activities – make the significant foundation for the theory and practice. Based on their analysis, the author suggests to consider information or an object that corresponds to the profile of a library to be a potential document of this library collection. The document that belongs to the library collection is a real document. Within this definition, the focus is transferred to the specific nature of individual library, correspondingly, each library would give its own definition of the document. Thus, the concept of “electronic document of the library collection” has to be built on the basis of the document concept. The former defines the wider concept of “electronic library collection” interpreted as “the ordered collection of electronic documents”. This concept series is sufficient for the electronic library collection science, therefore all other innovations – “information object”, “information unit”, “electronic library object”, “information resource” are to be questioned or rejected. Information as a reality is disembodied, it cannot be detected in its pure form, hence many terms formed from it (information retrieval system, information transmission, information processing, storage of information, etc.) are inappropriate and should be replaced by that based on the root of the word “document”.Прежде чем определять сущность и особенности электронного библиотечного фонда, предстоит снять вопросы, связанные с понятием электронного документа и документа как более общего понятия и фондообразующего элемента. Наиболее значимыми в теоретическом и практическом отношениях являются в первую очередь нормативные документы – Закон «Об информации, информатизации и о защите информации», Закон «О библиотечном деле», Закон «Об обязательном экземпляре документов», а также государственные стандарты на информационную, библиотечную, библиографическую деятельность. В результате их анализа предложено считать потенциальным документом библиотечного фонда информацию или объект, который соответствует профилю данного библиотечного фонда. Реальным является документ библиотечного фонда, принадлежащий библиотеке. Центр тяжести в этом определении переносится на специфику профиля каждой отдельно взятой библиотеки, и определение документа, таким образом, у каждой библиотеки будет своё собственное. На основе понятия «документ» выстраивается понятие «электронный документ библиотечного фонда». Им образуется более широкое понятие «электронный библиотечный фонд» как упорядоченное собрание электронных документов. Этого понятийного ряда для электронного библиотечного фондоведения достаточно, поэтому все другие новации – «информационный объект», «информационная единица», «объект электронной библиотеки», «информационный ресурс» – ставятся под сомнение или отвергаются. Информация как реальность бесплотна, в чистом виде обнаружена быть не может, потому многие образованные от неё термины (информационно-поисковая система, передача, обработка, хранение информации и др.) некорректны и должны быть построены на основе корня слова «документ»

Наш уникальный научный собрат. К 80-летию Валерия Павловича Леонова

The unique portrait of Valery P. Leonov, outstanding bibliologist, bibliography and library scientist, former long-term director of the Library of the Academy of Sciences is based on the digest of his scholarly works. Valery P. Leonov enjoys word-wide popularity and impeccable scholarly reputation. He interprets the written records, book and library esoterically. He pays serious attention to the phenomenon of serendipity or insight. It was he who introduced the processoriented concept of library science, and he advocated his concept at the highest bodies of the Russian Academy of Sciences. Valery P. Leonov’s works, as well as his personal experience evidence on the way of high-caliber professional in the library community.На основе сборника научных трудов крупного книговеда, библиографоведа и библиотековеда В. П. Леонова, до недавнего времени многолетнего директора Библиотеки РАН, пользующегося широкой международной известностью и безупречной научной репутацией, изображён его уникальный творческий портрет. Письменность, книга, библиотека трактуются им эзотерически. Большое внимание в его работах уделяется феномену серендипности, или инсайта. Им предложена процессная концепция библиотековедения, причём – впервые в российской и советской практике – на уровне высших органов Российской академии наук. В трудах В. П. Леонова прослежен трудный путь утверждения истинного профессионала в библиотечном сообществе, подкреплённый собственным опытом

Морально-психологическая атмосфера в советском библиотековедении 1930-х гг. К 120-летию Ю. В. Григорьева

Professor Yury Grigoryev (1899–1973) is a prominent Soviet Library scientist; he made a valuable contribution into the studies of library collections and general studies of book culture. The author reviews just one episode in Grigoryev’s biography, i. e. the publication of his practical aid for librarians “Exhibition activities in libraries” (1931). The same 1931 year, N. T. Tol­kachev, post-graduate student of the Library Studies Institute, published the slashing review “The bourgeois librarianship disguised as Marxist”. Instead of objective academic criticism, he descended upon the author with the hard political blames using Josef Stalin’s concept of class struggle exacerbation during the USSR’s advancing towards socialism. Yury Stolyarovr includes this review in his paper in full, with his own notes and remarks. He argues that the above reviewer was incompetent in the issues he criticized. This publication characterizes the environment of the Big Terror political implacability. The author emphasizes that our contemporary librarians have to know what the moral and psychological conditions for even most prominent librarians of the past were.Профессор Ю. В. Григорьев (1899–1973) – видный советский библиотековед – оставил яркий след в библиотечном фондоведении, общем библиотековедении истории книжной культуры. В статье рассмотрен всего один эпизод его биографии, связанный с публикацией практического пособия для библиотекарей «Выставочная работа в библиотеках» (1931). На эту книгу аспирант Института библиотековедения Н. Т. Толкачёв в тот же год подготовил разгромную рецензию «Буржуазное библиотековедение, замаскированное под марксизм». Вместо объективной научной критики он обрушил на автора конъюнктурные тяжёлые политические обвинения, пользуясь модной на тот момент концепцией И. В. Сталина об обострении классовой борьбы по мере продвижения Советского Союза к социализму. В статье эта рецензия приведена полностью – с ремарками и комментариями Ю. Н. Столярова, из которых видно, что  у рецензента начисто отсутствует компетентность в рассматриваемом им вопросе. Публикация такой рецензии ярко характеризует обстановку политической непримиримости, в которой вынуждены были работать библиотечные специалисты СССР в годы «большого террора». Подчёркнуто: современным библиотекарям полезно знать и помнить о том, в какой тяжёлой морально-психологической обстановке приходилось творить самым заслуженным представителям нашей специальности