Policy environment analysis for Arctic seaport development: the case of Sabetta (Russia)

In this paper, a structuration model is developed to evaluate opportunities and constraints that may arise for a port authority operating a port in the Arctic. The study builds upon the new institutionalist approach to transport infrastructure policy. It argues that given the specificity of operational conditions in the Arctic, as well as the expectations of the resource-driven future transformations, the conventional port development models cannot accurately depict factors of Arctic port activity. The proposed structuration approach focuses on how four dimensions of the policy environment (physical, economic, institutional, and environmental) enable and constrain policy choices available to a port authority. Application of this model to the case of Sabetta, a deep-sea multi-functional port constructed in the Ob estuary of the Yamal peninsula (Russia), demonstrates the inextricable links between actions and institutions and pinpoints the uncertainty factors that affect Arctic port development ‘from scratch’. The practical objective of this research is to introduce a dynamic multi-factor model for systematic evaluation of the policy environment in Arctic port development. Given that industrial activities in the Arctic region will proceed at the current speed or accelerate, lessons learned from the case of Sabetta will be relevant to other port infrastructure projects in the Arctic.Peer reviewe

Planning for a sustainable Arctic : regional development in the Yamalo-Nenets Autonomous Okrug (Russia)

Peer reviewe

The role of extractive industries in developing peripheral Arctic regions of Russia and Canada

Publisher Copyright: © 2021 Vestnik Sankt-Peterburgskogo Universiteta. Ekonomika. All rights reserved.Russian Federation and Canada are the largest arctic powers that have similar features in evolving their Arctic zones. In the mid-1920s both countries formalized their rights to the northern territories. Russian and Canadian arctic regions are located in harsh climatic zones, geographically distant from national political and business centers, poorly populated, and rich in natural resources. At the same time, there are obvious differences in political institutions, "core-periphery" relationships, business organization, and social activities of aboriginal people and newcomers. The purpose of this study is a comparative evaluation how the rich resource base and industrial production impact on the socio-economic development of the Arctic regions of Russia and Canada. To reach the goal authors use the official statistical sources of the Russian Federation and Canada. Case study method, comparative analysis, and econometric calculations are applied. As a result similar and distinctive features of the industrial development of the Arctic regions of these countries were identified. It can be explained, first of all, by the institutional characteristics of Russia and Canada. Comparing an evidence of the leading extractive companies completed the empirical analysis. Authors concluded that the regions under consideration are characterized by a high or medium share of the extractive industry in the regional economy. Specialization in natural resources extraction and primary processing does not have a negative impact on the economic development of the territories. However, outer companies are engaged in this business that increases the dependence of the regional economy on the conjuncture of world markets. The article investigates in empirical studying common features of the extractive industry in the peripheral Russian and Canadian Arctic territories and its impact on the socio-economic development of these regions.Peer reviewe

Microbiome Responses to an Uncontrolled Short-Term Diet Intervention in the Frame of the Citizen Science Project

Personalized nutrition is of increasing interest to individuals actively monitoring their health. The relations between the duration of diet intervention and the effects on gut microbiota have yet to be elucidated. Here we examined the associations of short-term dietary changes, long-term dietary habits and lifestyle with gut microbiota. Stool samples from 248 citizen-science volunteers were collected before and after a self-reported 2-week personalized diet intervention, then analyzed using 16S rRNA sequencing. Considerable correlations between long-term dietary habits and gut community structure were detected. A higher intake of vegetables and fruits was associated with increased levels of butyrate-producing Clostridiales and higher community richness. A paired comparison of the metagenomes before and after the 2-week intervention showed that even a brief, uncontrolled intervention produced profound changes in community structure: resulting in decreased levels of Bacteroidaceae, Porphyromonadaceae and Rikenellaceae families and decreased alpha-diversity coupled with an increase of Methanobrevibacter, Bifidobacterium, Clostridium and butyrate-producing Lachnospiraceae- as well as the prevalence of a permatype (a bootstrapping-based variation of enterotype) associated with a higher diversity of diet. The response of microbiota to the intervention was dependent on the initial microbiota state. These findings pave the way for the development of an individualized diet.</p

Проблемы оценки доказательств судом первой инстанции

САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ АННОТАЦИЯ магистерской диссертации студента магистратуры по программе «Уголовный процесс, криминалистика, теория ОРД» Ефимовой Дарьи Константиновны Тема диссертации: Проблемы оценки доказательств судом первой инстанции Цели и задачи исследования: Целью данного исследования является комплексное изучение процесса оценки доказательств судом первой инстанции в России, выявление основных проблем, которые возникают в течение данного процесса. Для достижения поставленной цели необходимо решить ряд частных задач: - раскрыть теоретическую сущность понятия доказательств и свойств доказательств в российском уголовно-процессуальном праве - раскрыть содержание принципа свободной оценки доказательств судом в российском уголовно-процессуальном праве - раскрыть содержание понятия внутреннего убеждения судьи в процессе оценки доказательств - проанализировать особенности оценки допустимости доказательств судом при рассмотрении уголовных дел, изучить и проанализировать концепции оценки доказательств - изучить судебную практику на предмет выявления проблем, возникающих при оценке доказательств судом первой инстанции. Выводы, сделанные по результатам исследования: В процессе доказывания устанавливаются обстоятельства преступного события, которое произошло в прошлом, отражением этого события являются следы преступления, то есть – сведения о фактах действительности. В связи с этим, доказательства, определяются через категорию "сведений". Кроме того, законодатель устанавливает конкретные требования к процессуальной форме доказательства: существуют правила, установленные уголовно-процессуальным законом, в соответствии с которыми происходит собирание доказательств, в УПК РФ определен закрытый перечень источников доказательств (ч. 2 ст. 74 УПК РФ). Таким образом, доказательство представляет собой единство содержания и процессуальной формы. При оценке доказательств суд руководствуется принципом свободы оценки доказательств, в соответствии с которым никакое доказательство не имеет заранее установленной силы, а судья оценивает доказательства по своему внутреннему убеждению, основанному на совокупности доказательств по уголовному делу, руководствуясь законом и совестью. Внутреннее убеждение, таким образом, не следует трактовать как безотчетное, поскольку при его формировании и выражении дознаватель, следователь, прокурор и суд обязаны руководствоваться законом. Закон определяет основу формирования внутреннего судейского убеждения путём установления круга обстоятельств, подлежащих оценке при производстве по уголовному делу (ст.73 УПК). УПК закрепляет, какими именно средствами устанавливаются входящие в предмет доказывания сведения. УПК определяет правила оценки доказательств. Внутреннее убеждение ограничивается системой принципов уголовного судопроизводства, например, принципом презумпции невиновности. Кроме того, для исключения произвола УПК обязывает указывать в процессуальных документах конкретные основания, по которым те или иные доказательства, источник или способ получения и использования их приняты или отвергнуты. В ходе исследования литературы и судебной практики было выяснено, что наибольшие проблемы возникают при оценке судом критерия допустимости доказательств. Предлагаются различные подходы к трактовке ст. 50 Конституции РФ, в соответствии с которой доказательства, полученные с нарушением федерального закона, являются недопустимыми и не имеют юридическую силу. Так, изучена позиция о строгом императивном подходе к этому вопросу, в соответствии с которым любое нарушение закона влечёт признание доказательства недопустимым, независимо от характера нарушения. Также существует позиция, в соответствии с которой необходимо делить нарушения закона на существенные, т.е. влекущие признание доказательств недопустимыми, и несущественные — те, которые можно восполнить в ходе судебного разбирательства. Представляется, что использование дифференцированного подхода является верным с учётом принципа свободной оценки доказательств судом, который, принимая решение, руководствуется законом и совестью. Если придерживаться позиции, что любое нарушение закона влечет недопустимость доказательств, то есть опасность превратить соблюдение формальных процедур в самоцель, пренебрегая тем самым принципом полного и объективного рассмотрению уголовного дела. Несмотря на то, что действующий УПК РФ не содержит положения, в соответствии с которым целью уголовного судопроизводства является установление объективной истины, с учётом публичности уголовного судопроизводства, целью которого являются защита и охрана интересов государства и общества, представляется, что стремиться надо именно к наиболее объективному установлению обстоятельств уголовного дела. Представляется, что при возможности восполнить в судебном заседании нарушение закона, доказательство не должно терять своей юридической силы и доказательственного значения, если не имело место нарушение конституционных прав и свобод и если под сомнение не поставлена достоверность доказательства. Более того, дифференциация нарушений закона не приводит к тому, что появляются законы «более важные» и «менее важные» - речь идет лишь о дифференциации нарушений применительно к каждому конкретному случаю. Кроме того, были проанализированы следующие теории допустимости доказательств. Так, была проанализирована возникшая в США доктрина «плодов отравленного дерева», суть которой состоит в том, что доказательства, производные от недопустимого доказательства, также являются недопустимыми. В российском уголовно-процессуальном законе прямо данное правило не предусмотрено, однако оно вытекает из систематического толкования закона — доказательства, производные от недопустимого доказательства, не могут быть признаны допустимыми, так как ставится под сомнение достоверность полученной в ходе первоначального следственного действия информации — информация могла быть искажена или утеряна. Анализ материалов уголовных дел, рассмотренных районными судами Санкт-Петербурга в первой инстанции, показывает, что суды применяют положения данной концепции. Кроме того, была изучена также возникшая в США доктрина «серебряного блюда», в соответствии с которой «плод, положенный на серебряное блюдо, исцеляется и снова получает юридическую силу». Была проанализирована теория асимметрии доказательств, согласно которой доказательства, носящие оправдательный характер, могут быть признаны допустимыми даже при наличии нарушений закона в процессе их получения со стороны органов предварительного расследования. Представляется, что нельзя полностью отвергать возможность использования доказательств, полученных с нарушением закона, если они выступают в оправдательном качестве. Необходимо исходить из характера нарушений, из возможности устранения данных нарушений в ходе судебного разбирательства. Также стоит обращать внимание, по вине ли органов предварительного расследования произошли эти нарушения, ведь необходимо учитывать, что в вопросе собирания доказательств сторона защиты является наиболее слабой и уязвимой, вместе с тем, как статья 6 УПК РФ отмечает, что уголовное преследование и назначение виновным справедливого наказания в той же мере отвечают назначению уголовного судопроизводства, что и отказ от уголовного преследования невиновных, освобождение их от наказания, реабилитация каждого, кто необоснованно подвергся уголовному преследованию. Подсудимый не должен нести ответственность за ошибки органов, осуществляющих предварительное расследование. Была проанализирована концепция «несправедливого предубеждения», которая имеет отношение к производству по уголовному делу с участием присяжных заседателей. Так, в соответствии с данной концепцией доказательственная сила проверяемого доказательства не должна существенного превышать опасность появления несправедливого предубеждения у присяжных заседателей по отношению к подсудимому и его отношению к преступному событию. Это правило призвано охранять сознание присяжных заседателей от информации, которая может сказаться на их объективности.Goal of the work is a comprehensive study of the process of assessment of the evidence by the trial court in Russia , identifying the main problems that arise during the process

Thermoset Polymer Matrix Structure and Properties: Coarse-Grained Simulations

The formation of a thermoset polymer network is a complex process with great variability. In this study, we used dissipative particle dynamics and graph theory tools to investigate the curing process and network topology of a phthalonitrile thermoset to reveal the influence of initiator and plasticizer concentration on its properties. We also propose a novel way to characterize the network topology on the basis of two independent characteristics: simple cycle length (which is mainly affected by the initiator amount) and the number of simple cycles passing through a single covalent bond (which is determined primarily by plasticizer concentration). These values can be treated in the more familiar terms of network &ldquo;mesh size&rdquo; and &ldquo;sponginess&rdquo;, correspondingly. The combination of these two topological parameters allows one to characterize any given network in an implicit but precise way and predict the resulting network properties, including the mechanical modulus. We believe that the same approach could be useful for other polymer networks as well, including rubbers and gels