ГОВОРИТЬ «ПО-БУХАРСКИ»: ПЕРСОЯЗЫЧНЫЕ ТЕКСТЫ В РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ

Abstract. This article describes the cases in the literary history of Russia’s Muslims, where the Persian language, often mixed with other tongues, comes in the forefront. The present article thus includes three geographically distinct cases. The fi rst one is about a scholar’s journey from the Volga region to Bukhara and Eastern Turkestan: here we see that by 17th century the Persian language had already become crucial for Quranic exegesis, Sufi writings (particularly, for the Naqshbandiyya tradition) and legal matters. The second case highlights the role of the Persian language for the communities of Siberian Bukharans settled around the city of Tobolsk in early 18th century: Sufi texts were dominated by this language and were full of references to Central Asian literature. The third case considers a Daghestani Sufi Shaykh in exile, who used some Persian in his letters to another Shaykh in Tatarstan. Thus, the last part of the article demonstrates that migrant literati from predominantly Arabic-dominated region, Dagestan, had to adapt themselves to the three-language mosaics of Islamic literature in Russia, heavily infl uenced by the Central Asian literary canon.Аннотация. В статье освещаются те случаи в истории литературы российских мусульман, в которых персидский язык выходил на передний план. Из описания путешествия одного богослова с берегов Волги в Бухару и Восточный Туркестан мы можем понять, что персидский язык уже в XVII веке играл огромную роль в толковании Корана, как в суфийской литературе, так и в правовой практике. Также раскрывается особое значение персидского языка в сибирских общинах бухарцев, переселившихся в Тобольск в начале XVIII века: суфийская литература по большей части писалась на персидском и была полна отсылок к произведениям, созданным в Средней Азии. Третий случай связан со ссыльным дагестанским шейхом, который в посланиях своему ученику в Татарстане прибегал к персидским текстам.

The Russian orthodox and Islamic languages in the Russian federation

What happens to the Russian language if it is used by Muslims? Bustanov and Kemper (2012) analyzed the use of Islamic terminology in a variety of texts by contemporary Muslim authors from several regions of the Russian Federation. This led them to the hypothesis that one can speak of a new „Islamo-Russian“ sociolect which comprises several variants (Arabism, Russianism, Academism). These findings are now discussed through comparison with Irina V. Bugaeva‘s research on an Christian Russian Orthodox „religiolect“ of the Russian language.Что происходит с русским языком, когда он используется мусуль-манами? В экспериментальном исследовании, Бустанов и Кемпер (2012) проанализировали исполь-зование исламской терминологии в различных текстах современных исламских авторов из нескольких регионов Российской Федерации. Это привело авторов к гипотезе о возможном существовании .ислам-ского русского. социолекта. Этот социолект включает несколько ва-риантов (арабизация, русификация, академизм), каждый из которых имеет свои формы использования исламской терминологии. Эти находки обсуждаются здесь в связи с исследованиями И.В. Бугаевой пра-вославного христианского .религи-олекта. русского языка

Valiulla Iakupov’s Tatar Islamic Traditionalism

In this article we analyze the concept of “traditional Islam” in the writings of the Tatar scholar Valiulla Iakupov (1963–2012). We discuss Iakupov’s interpretation of the history of Tatar Islam, his views on “Wahhabism” (which he condemned in strongest terms), and on state-Islam relations in contemporary Russia, as well as his ideas about the relation between Islamic authority and secular science. Against the background of this content analysis, we then proceed to analyze Iakupov’s religious language, especially his use of Arabic-origin loanwords and their Russian equivalents of Church Slavonic origin, and also his creative coinage of new religious terms. While Iakupov was above all known as a proponent of the use of Tatar as Russia’s major language for Islam, we argue that Iakupov also made a significant contribution to the development of “Islamo-Russian” as the new religious idiom of Muslims in the Russian-speaking world