Азиатский «акцент» в современной литературе США

Рассматриваются особенности нового направления в современной американской литературе - азиатско-американского, приводятся биобиблиографические сведения о его представителях

Прямая и обратная проекции сюжета о Стеньке Разине и персидской княжне: Евгений Замятин и Анна Баркова

The article considers two cases of the creative reception of the legend about Stenka Razin and the Persian princess in Russian literature of the 1920s – in Yevgeny Zamyatin’s tragedy Atilla (1925–1928) and screenplay Stenka Razin (1932–1933), on the one hand, and in the play by A. Barkova Nastasya Kostyor (1923), on the other hand. The direct and inverse projections of Razin’s plot are represented: in Zamyatin’s case the roles of Razin and the princess are distributed in the traditional way, as they are typical for the long history of this plot in Russian culture – both in folklore and in literature, and in Barkova’s case these roles are reversed in the gender aspect. This peculiarity is considered as connected to Barkova’s interest toward “woman question”, the problem of female emancipation, women’s equality. The plot of Stenka Razin and the Persian princess is analyzed in the article together with another one – the plot featuring the woman warrior, since they are closely interrelated in Russian literature of the 1920s. The hypothesis is that this relationship is due to the active demolition of the old gender order during this period.В статье исследуются два случая креативной рецепции легендарного сюжета о Стеньке Разине и персидской княжне в русской литературе 1920-х гг. – у Е. Замятина, в трагедии «Атилла» (1925–1928) и киносценарии «Стенька Разин» (1932–1933), и у А. Барковой, в пьесе «Настасья Костёр» (1923). Речь идет о прямой и обратной проекциях сюжета: в первом случае роли Разина и персиянки распределены традиционно, как они известны по долгой истории бытования этого сюжета в русской культуре, а во втором случае они оказываются гендерно инвертированы, что связано с интересом Барковой к «женскому вопросу», проблеме женской эмансипации, обретению женщиной равных прав с мужчиной. Этот сюжет рассматривается в статье параллельно с еще одним – сюжетом о воительнице, с которым он тесно взаимосвязан в литературе 1920-х гг. Вероятно, эта особенность его бытования объясняется активным разрушением в этот период прежнего гендерного порядка

Отражение в "Словаре наименований лиц женского пола" лексем церковнославянского происхождения

Исследуется проблема создания тематического словаря, посвященного изучению языка определенного исторического периодаХарченко, В.К

Концепт "радость" в лингвокультуре русского языка и его репрезентация в русских прозаических текстах

В статье рассматриваются особенности концепта "радость" на материале произведений Н.С. Лескова, И.С. Тургенева и И.А. Бунин

О полевом подходе к анализу синтаксической конструкции es + verbum finitum

Об использовании полевого метода исследования, основу которого составляют два подхода к анализу лингвистических единиц: семасиологический (от формы к содержанию) и ономасиологический (от содержания к форме)Харченко, В.К

Образ валькирии в славянской и германской мифологии

В статье рассматривается роман М. В. Семёновой «Валькирия». Уходящий своими корнями в германо-скандинавскую древность образ валькирии в славянском фэнтези позволил искать не только связи между двумя древними культурами, но и утверждать наличие конкретных фактов, их объединяющих. Дева-воительница славянского происхождения вынуждена терпеть невзгоды и испытания судьбы. Но, как и любая девушка, она ищет любви, и находит ее в лице полуживого воина, которого она, подобно германо-скандинавской валькирии, уносит с поля боя, спасая от верной смерти в ночь Самхейна. В обмен за это она теряет прежнюю силу, но приобретает любовь. Судьба славянкой валькирии напоминает судьбу Сигдривы, девы-воительницы из «Старшей Эдды».The article deals with the novel "Valkyrie" by M. V. Semenova. The image of valkyrie in the Slavic fantasy is going back to the Germanic-Scandinavian antiquity, allowed to search not only for connections between two ancient cultures, but also to assert the existence of certain facts uniting them. The warrior maiden of Slavic origin has to endure hardships and trials of fate. But like any girl, she is looking for love, and finds it in a half-dead warrior whom she, like the Scandinavian valkyrie, carries away from the battlefield, saving him from certain death on Samhain's night. In return she loses her power, but gains love. The destiny of the Slavic valkyrie is similar to that of Sigdriva, the maiden warrior from the "Elder Edda"

Фэнтези А. Сапковского: переплетение мифа и сказки

Миф и сказка стоят у истоков литературы фэнтези: они существенно повлияли на генезис литературных сю-жетов. В данной статье анализируются принципы трансформации мифологических и сказочных сюжетов, тем и образов в ряде романов А. Сапковского. Для того чтобы сюжет был динамичным и интересным для читателя, польский писатель включает в свои произведения реалии и пер­сонажей, заимствованные из западноевропейских и славянских мифов, которые при этом либо свободно интерпретируются писателем, либо остаются неизменными. Также при конструировании Вторичного Мира А. Сапковский опирается на сказки. При этом польский писатель чаще всего использует не фольклорные сказки, а литературные. Создание Вторичного Мира предполагает обязательное конструирование его культуры. И действительно, в ро­манах А. Сапковского перед глазами читателя разворачивается картина жизни средневековой Европы. Однако писатель идет дальше, он насыщает свои произведения не только реалиями европейского, но и славянского и польского быта. Таким образом, А. Сапковскому удалось решить поистине титаническую задачу – создать не только оригинальное национальное, то есть польское фэнтези, но и гармонично встроить ее в славянское и за­падно­европейское

Проблемы войны и мира в предфилософии

Свою первоначальную оценку война и мир получили в предфилософских произведениях, ядро которых составляли развитые формы мифологии.Свою первинну оцінку війна і мир одержали в передфілософських творах, ядро яких складали розвинені форми міфології