Крым в контексте франко-русских отношений эпохи Наполеона

Among the components of Napoleon’s foreign policy there was an attempt to revive France’s former influence in the Eastern Mediterranean and the Black Sea. This paper addresses the efforts paid by the emperor and his retinue to collect information on the Crimea and their plans to use this peninsula for the needs of foreign political game. In 1802, Napoleon initiated the treaty with Russia on the Black Sea trade. In 1803, French diplomatist Jean Reuilly visited the Crimea, made a detailed account of it, and suggested to use the peninsula as an outpost for commercial penetration into the inner provinces of Russia and farther to Central Asia. It has been proved that Napoleon changed his “Crimean projects” according to current political situation. In February 1807, trying to establish alliance with the Ottoman Porte, he suggested the Turks his help to win the Crimea back, but in a few years later Napoleon offered Alexander I of Russia the partition of the Porte. On the eve of the invasion into Russia, the retinue of Napoleon discussed the project of making a barrier of restored and French-dependent states on Russian border. One of them should be a Crimean Tartar realm allied to France in its struggle with the Russian Empire. The Russian government’s policy towards the Crimean Tatars during the armed conflicts in 1806–1814 was someway twofold since it did not trust this group of subjects, but the Crimean Tartars kept loyal to Russia, and some of them gain laurels in the Napoleonic wars.Одним из элементов иностранной политики Наполеона стала попытка вернуть утраченное влияние в Восточном Средиземноморье и Причерноморье, традиционной зоне французских интересов. В статье показано, как Наполеон и его окружение собирали информацию о Крыме и пытались использовать полуостров в международной политической игре. В 1802 г. по инициативе Наполеона Франция и Россия договорились о взаимной торговле на Черном море. В 1803 г. полуостров посетил дипломат Жан Рёйи, подготовивший его энциклопедическое описание и предложивший использовать Крым в качестве плацдарма для торгового проникновения во внутренние губернии России и далее в Центральную Азию. Продемонстрировано, что планы Наполеона варьировались в зависимости от текущей политической ситуации. В феврале 1807 г. на переговорах о заключении союза с Османской империей Франция обещала туркам помощь в отвоевании Крыма, но позднее Наполеон предложил Александру I поделить между собой Османское государство. Накануне вторжения в Россию в окружении Наполеона обсуждался проект создания на границах России барьера из зависимых от Франции стран. Среди них предусматривалось возрожденное государство крымских татар, которые должны были стать союзниками французов в борьбе с Российской империей. Хотя политика российских властей в отношении крымских татар во время вооруженных конфликтов 1806–1814 гг. отличалась известной двойственностью, свидетельствующей о неполном доверии к этой группе подданных, однако крымские татары остались лояльны России, а некоторые из них отличились в Наполеоновских войнах

Известия о «крымском походе» Владимира Мономаха в источниках нового времени

This paper addresses the account of Vladimir Monomach’s campaign against the Crimea, which appears to be a source to uncover historical imagination of writers, travellers, and researchers from the sixteenth to nineteenth century rather than to understand Byzantine-Rus’ relations. It has been proved that the said plot is based on the information provided by diplomatist Sigismund von Herberstein (1486–1566), who was interested in the origin of the insignia of the Grand Princes of Moscow. The Austrian supplied a story to belittle prestige of the Grand Prince’s barmy, stating that Vladimir Monomach took this shoulder ornament as trophy when he defeated the leader of Genoese city of Caffa (modern Feodosia). It has been demonstrated that other Western chroniclers borrowed this account and transformed it, sometimes far beyond recognition. In the seventeenth and eighteenth centuries, it found the way to works of Eastern European historians who studied the history of Russia and the Crimea to make its contribution to misinterpretation of Cafa as ancient Chersonese and Byzantine Cherson. Travellers have documented a local legend of the grand mosque in Caffa allegedly reconstructed from the church where Prince Vladimir the Saint was baptised in the late tenth century. When the studies in the past of the Crimea started following the reunification of the peninsula with Russia, the result was the discovery of the site of ancient Chersonese. However, the idea of historicity of the Rus’ campaigns against the Crimea in the eleventh century established in the scholarship for long, due to the authority of Vasilii Tatishchev and Vasilii Vasil’evskii. Taking their own understanding of historical processes into account, different historians tried to find out a more or less appropriate chronology of one or two campaigns and to inscribe them into the known context of Byzantine-Rus’ relationsВ статье рассматривается известие о походе Владимира Мономаха на Крым, которое, как оказалось, важно для изучения не реалий византийско-древнерусских отношений, но исторического воображения писателей, путешественников и исследователей XVI–XIХ вв. Выявлено, что основе изучаемого сюжета лежит сообщение дипломата Сигизмунда фон Герберштейна (1486–1566), которого интересовало происхождение знаков власти московских великих князей. Австриец привел рассказ, снижавший престиж великокняжеских барм, согласно которому они были взяты в качестве трофея в поединке Владимира Мономаха с вождем генуэзской Кафы (Феодосии). Показано, как впоследствии это сообщение заимствовалось другими западными хронистами, зачастую трансформировавшими его до неузнаваемости. В XVII–XVIII вв. оно попало в труды восточноевропейских историков, изучавших историю России и Крыма, и способствовало ошибочному отождествлению Херсонеса (Херсона, Корсуни) с Кафой. Записки путешественников зафиксировали местное предание о мечети в Кафе, якобы перестроенной из церкви, где крестился Владимир Святой в конце Х в. Начавшееся после присоединения Крыма к России в 1783 г. изучение прошлого полуострова, с одной стороны, привело к определению Херсонесского городища, однако мысль об историчности походов Руси на Крым в XI в., благодаря авторитету В. Н. Татищева и В. Г. Васильевского, надолго закрепилась в историографии. Исходя из своего понимания исторических процессов, исследователи пытались подобрать подходящую хронологию одному или двум походам и вписать их в контекст византийско-древнерусских отношений

К вопросу о роли городской общины в управлении византийским Херсоном в VIII–XI вв.

This paper analyses the role played by the urban commune of Byzantine Cherson, its individual representatives, and traditional bodies of power in the administration of this city in ca. 700–1100 against the background of recently published sources and scholarship. The representatives of this commune participated in the administration through the institutions of magistracies with anachronistic titles and as individuals who became Byzantine officials first in Cherson archontia and later in the theme. The administration of Cherson never was a frozen body, and the role of urban commune changed in course of time. The materials from Cherson uncover that emperor Leo VI’s order from ca. 900 abolishing urban communes’ right to possess administrative offices was not realized or was not a universal law. The observations on the administration of Cherson uncover parallels with other provincial cities and towns in the Byzantine empire.В статье анализируется роль городской общины византийского Херсона, ее отдельных представителей и традиционных органов власти в администрации города в VIII–XI вв. на базе недавно опубликованных новых источников и исследовательских разработок. Представители общины участвовали в управлении как через институты должностей с архаичными названиями, так и на индивидуальном уровне, когда отдельные херсонцы становились чиновниками византийской администрации – сначала архонтии, позже фемы. Администрация Херсона не была застывшим организмом, а роль представителей городской общины со временем менялась. Материалы Херсона показывают, что постановление императора Льва VI рубежа IX–Х вв., отменившее право представителей городских общин занимать административные должности, либо не всегда выполнялось, либо не имело характер универсального закона. Наблюдения над херсонской администрацией обнаруживают параллели с материалами других провинциальных городов Византийской империи

Крымские древности глазами Эдварда-Даньела Кларка:

The article analyses a travelogue by British traveller Edward Daniel Clarke, which was one of the first encyclopaedic descriptions of the Crimean Peninsula, visited by the author in 1800. Clarke’s book appeared to be extraordinarily popular with his contemporaries and modern researchers, though the issue of the author’s descriptive strategy and its influence on the text’s objectivity has never been addressed previously. Clarke’s narrative combines elements of a travel journal, academic research, and a political pamphlet. The article reveals how Clarke transforms archaeological sites description into an “ideological weapon.” The traveller used archaeology as a key argument to prove Russia was uncivilized and had to be banished from the Crimea. In his opinion, the Russians were inclined to destroy archaeological monuments from ancient and mediaeval periods without any pity or reason. In the eighteenth century, antiquity gradually came into fashion in Western Europe, and Greece became apprehended as the cradle of European civilization, therefore blaming the Russians for the destruction of ancient buildings and artefacts would be a clear statement of their barbarism. Clarke’s approach was discriminatory, as the traveller interpreted the cases of antiquities destruction by the Ottomans, Tatars, or Brits in a different way. Although there really exists reliable evidence that old structures in the Crimea were damaged during the Russian period, Clarke was the first one who considered them in terms of ideology. His travelogue had a great influence on the scholarship that followed, since the new generations of authors were inclined to take it uncritically.В статье анализируется травелог британца Эдварда-Даньела Кларка, представляющий собой одно из первых энциклопедических описаний Крымского полуострова, где автор побывал в 1800 г. Записки Кларка оказались чрезвычайно популярны у современников и нынешних исследователей, однако вопрос об авторской стратегии и ее влиянии на объективность текста пока не ставился. В сочинении Кларка можно выявить элементы путевого дневника, научного исследования и политического памфлета. В статье показаны приемы, с помощью которых Кларк превращает описание археологических памятников в «идеологическое оружие». Доказывая «нецивилизованность» России и необходимость ее изгнания из Крыма, Кларк использовал в качестве оригинального аргумента археологию. По его мнению, русским свойственно безжалостное и бессмысленное разрушение археологических памятников античной и средневековой эпохи. В XVIII в. античность постепенно входила в моду в Западной Европе, а Грецию начали воспринимать как колыбель европейской цивилизации, поэтому обвинение русских в уничтожении античных построек и вещей было явным доказательством варварства. Избирательность подхода Кларка заключалась в том, что разрушение древностей турками, татарами или своими соотечественниками он интерпретировал иначе. Свидетельства уничтожения древних сооружений в Крыму в российскую эпоху действительно существуют, но Кларк был первым, кто осмыслил их в терминах идеологии. Его записки оказали колоссальное влияние на последующую западную историографию, склонную относиться к ним некритически

Клод-Шарль де Пейссоннель как исследователь прошлого Крыма

The article examines the views on the history, archaeology, and historical geography of the Crimean Peninsula of Claude-Charles de Peyssonnel, a famous French diplomat, traveller, and writer of the second half of the eighteenth century. The Russian and Ukrainian scholarships use the treatises by the former consul to research the Crimean Khanate, the peoples of the Northern Caucasus, and even the Zaporozhian Cossacks, while de Peyssonnel’s historical studies are left aside from the analysis. It has been stated that the Frenchman’s works present one of the first attempts in the Modern Pe- riod to investigate the antiquities of the Crimean Peninsula. De Peyssonnel showed his knowledge of ancient and mediaeval written sources, contemporary cartography and scholarship, as well as the knowledge he got during his diplomatic service at the court of the Crimean Khan. He was particularly interested in the ancient topography of the Crimean Peninsula. Despite his vast knowledge, erudition, and practical wit, the Frenchman’s reflections may not always be called “academic” in the modern sense, for the basic methods and principles of current historical and linguistic research were not yet discovered in his age. Nevertheless, the Frenchman mapped many cities, towns, and settlements, which names he learned from ancient and mediaeval writers. De Peysson- nel’s memoires influenced the next generation of travellers and “armchair” researchers, whose works appeared after the annexation of the Crimea by Russia in 1783, particular- ly influential encyclopaedic travelogues published by Matthew Guthrie, Ebenezer Hen- derson, and Frédéric Dubois de Montpereux in the first half of the nineteenth century.В статье анализируются взгляды на историю, археологию и историческую географию Крымского полуострова знаменитого французского дипломата, путешественника и писателя второй половины XVIII в. Клода-Шарля де Пейссоннеля. В российской и украинской историографии трактаты бывшего консула используют для изучения Крымского ханства, народов Северного Кавказа и даже запорожских казаков, тогда как его исторические исследования остаются в стороне от анализа. Констатируется, что труды француза представляют собой одну из первых попыток ученых Нового времени обратиться к древностям Крымского полуострова. Автор продемонстрировал знание древних и средневековых письменных источников, современной ему картографии и литературы, а также использовал сведения, полученные во время дипломатической службы при дворе крымского хана. Предметом его особого интереса была древняя топография Крымского полуострова. Француз нанес на карты множество городов и поселений, названия которых узнал из сочинений античных и средневековых писателей. Записки де Пейссоннеля оказали влияние на следующее поколение путешественников и «кабинетных» авторов. Так, обсуждение высказанных в них идей обнаруживается в популярных энциклопедических описаниях Крыма и его древностей первой половины XIX в

Сотворение мифа: переосмысление памятников культурного наследия Крыма в конце XVIII – XIX в.

This paper analyses the myths which appeared around some local archaeological and architectonic sites after the Crimea’s incorporation into Russia in 1783. The author refers to legends of the flood developing around the mediaeval “cave towns”, the remnants of the temple of Tauric Diana, the imprints of St Andrew’s feet, the turbe at the mediaeval town of Chufut-Kale, and Maria Potocka as a captive of the Crimean khan’s harem. The author demonstrates the multidirectional intellectual interactions of various social groups such as local populations, migrants, and learned travellers representing different cultures and countries. It has been shown that the greatest role for the mythologisation of the sites was played by Russian and foreign travelogues which interpreted particular monuments as tourist attractions and drew their readers’ attention to them. By that moment, the real history of the sites had already been forgotten. Moreover, educated travellers knew some plots of classical history which allegedly happened in the peninsula, and therefore tried to “find” their traces amidst Crimean landscapes. The travellers also perceived Crimean Tatar legends and transformed them in a new manner. The locals, in their own turn, understood the tales produced by foreign intellectuals as parts of their own local history. A particular phenomenon comprises the attempts of the Christian migrants to the Crimea to find “support” among the monuments which they interpreted as very old Christian shrines related to the events known from the books. As a result, there appeared incorrect interpretations of the sites, which, because of their romantic and fascinating nature, became imprinted in public mind. This process contributed to the turning of some cultural heritage sites into tourist attractions and therefore made an impact on the establishment of the Crimea as a tourist centre.В статье анализируются мифы, возникшие после присоединения к России в 1783 г. вокруг некоторых археологических и архитектурных объектов Крыма. Материалом для анализа стали легенды о всемирном потопе, сложившиеся вокруг средневековых «пещерных городов», остатках храма таврической Дианы, отпечатке ступней св. Андрея, мавзолее на средневековом городище Чуфут-Кале и Марии Потоцкой — пленнице ханского гарема. Продемонстрировано разнонаправленное интеллектуальное взаимодействие специфичных общественных групп: местного старожильческого населения, переселенцев и путешественников, представлявших разные страны и культуры. Показано, что важнейшую роль в процессе мифологизации памятников сыграли записки российских и иностранных путешественников, осмысливших отдельные объекты как туристические достопримечательности и обративших на них внимание читателей. К моменту появления записок подлинная история памятников забылась. Образованным путешественникам были известны сюжеты из античной истории, якобы разворачивавшиеся на полуострове, что заставляло их «находить» соответствующие следы в крымских пейзажах и памятниках. Путешественники усвоили и крымско-татарские предания, трансформировав их на новый лад. В свою очередь, местные жители воспринимали выдумки заезжих интеллектуалов как часть собственной истории. Как самостоятельный феномен рассмотрены попытки переселившихся в Крым христиан обрести духовную опору в памятниках, которые они интерпретировали как свои древние святыни, известные из книг. Неверные интерпретации памятников утвердились в общественной мысли благодаря своей романтичной и увлекательной подаче. Это способствовало превращению соответствующих объектов культурного наследия в туристические достопримечательности и тем самым внесло свой вклад в развитие Крыма как центра туризма

Как описать этнографию имперской провинции: Мери Хоулдернесс в Крыму

This paper addresses travelogues by English author Mary Holderness who spent the years 1816–1820 in the settlement of Karagoz in the Crimean Peninsula. Scholarship has used this source but rarely, mostly for cultural-anthropological facts. This paper provides an integral analysis of these travel writings as the most detailed account of Crimean ethno-confessional communes from the period. The works by Holderness are studied in the context of contemporary Western knowledge of the Crimea and specific ethnographic ideas in early Romanticism. The “involved observer’s” experience allowed Holderness to collect unique information about the economy and ethnography of the country. The source provides various accounts on the economic activities and taxation specificities, traditional costumes and cuisine, matrimonial relations and funeral rituals, entertainment and superstitions, religion, and other features of Crimean Russians and Tatars, Greeks and Germans, Bulgarians and Armenians, Karaites, and other ethnocultural communities. These materials allow one to disclose the features of the British perception of other peoples. Thus, foreigners tended to generalisation and typisation, making conclusions about the general trends of the national character relying on a few cases known to them from their own experience. The traveller put her fellow countrymen at the top of the “stairs of peoples” going from “barbarism” to “civilization,” while Crimean ethno-confessional communes occupied the stairs below them. She “supplied” them with various combinations of such features as primitive religiosity and superstitions, bad morals and disinclination to work according to Protestant ethics, laziness and stealing combined with a good heart, hospitality, empathy, etc.В статье рассматриваются травелоги англичанки Мери Хоулдернесс, которая в 1816–1820 гг. проживала в селении Карагоз на Крымском полуострове. В историографии эти сочинения используются редко, в основном как источник конкретных этнологических данных. В статье предложен целостный анализ записок путешественницы, ставших самым подробным описанием крымских этноконфессиональных общин своего времени. Сочинения Хоулдернесс поставлены в контекст представлений о Крыме, выработанных в ее время на Западе, а также особенностей этнографических представлений начала эпохи романтизма в целом. Опыт «вовлеченного наблюдения» за жизнью соседей позволил Хоулдернесс собрать уникальные сведения об экономике региона и этнографии населявших его народов. В ее книгах имеется информация о хозяйственной деятельности и особенностях налогообложения, традиционной одежде и кухне, брачно-семейных отношениях и погребальных обрядах, развлечениях и суевериях, религиозности и других аспектах жизни русских и татар, греков и немцев, болгар и армян, караимов и представителей других этноконфессиональных общин. Эти материалы позволяют проанализировать особенности английского восприятия других народов. Так, иностранцы были склонны выводить из нескольких известных по собственному опыту примеров общие свойства национального характера. Путешественница считала, что ее соотечественники находятся на вершине «лестницы народов», следующих от «варварства» к «цивилизации», тогда как крымские этноконфессиональные общины занимали ступени ниже. Она «наделила» их разными комбинациями таких черт, как примитивная религиозность и суеверность, дурные моральные качества и несклонность к труду, леность и вороватость — но одновременно добродушие, гостеприимство, сопереживание и пр

Северопричерноморское пограничье и его жители на переломе эпох. Рец. на кн.: Сень Д. В. Русско-крымско-османское пограничье: пространство, явления, люди (конец XVII — XVIII в.): Избранные труды / отв. ред. В. В. Трепавлов. Ростов-на-Дону : Альтаир, 2020. 420 с.

This review presents some reflections on the new book by well-known Cossack historian Dmitrii V. Sen’ which collects his articles and papers on Northern Black Sea history under new conditions developed when the Ottoman Empire lost the war with the Holy League of European powers, concluded the treatises of Karlowitz and Constantinople, and political initiative in the region passed into the hands of Russia. The author’s attention is focused on various individual and collective strategies of adaptation to new life conditions among frontier populations (Crimean Tatars and the Nogais of the steppe, various groups of Cossacks, including those who escaped from the Russian authorities to the areas controlled by Crimean khans). The Russian authorities in the region also had to adapt themselves and learn how to control a complicated borderland country in close contact with the Ottomans, Crimeans, and residents of the North Caucasus. The book uncovers a complicated “mosaic-like” picture of the region where numerous groups and particular persons interacted, each having a specific way of life, interests, aims, and ambitions. The author outlines prospective ways of further research on the eighteenth-century history of the Northern Black Sea Area.Данная рецензия представляет собой размышления о новой книге известного историка казачества Д. В. Сеня, в которой собраны его статьи по истории Северного Причерноморья в новых исторических условиях, сложившихся в регионе в результате поражения Османской империи в войне со Священной лигой европейских государств, зафиксированного Карловицким и Константинопольским мирными договорами, и перехода политической инициативы в руки России. В фокусе внимания автора — различные индивидуальные и коллективные стратегии адаптации приграничного населения (крымских татар и степных ногайцев, различных казачьих групп, включая бежавших от российских властей на территорию, подконтрольную крымским ханам) к новым жизненным условиям. Адаптироваться приходилось и российским властям, которым нужно было научиться управлять сложным пограничным регионом в тесном контакте с османами, крымцами, жителями Северного Кавказа. Книга показывает мозаичную картину жизни региона, в котором взаимодействовали многочисленные группы и отдельные личности, имевшие разный образ жизни, разные интересы, цели и желания. Автором намечены перспективные пути для дальнейших исследований истории Северного Причерноморья в XVIII в

Прошлое Крыма в восприятии британского миссионера Эбенезера Хендерсона

This paper analyses the notion of the past of the Crimea in the public mind of the first quarter of the nineteenth century according to a book by famous British Biblicist and traveller Ebenezer Henderson (1784–1858). Henderson worked for the Russian Bible Society which distributed the Holy Scriptures among the peoples of the Empire. Emperor Alexander I patronised the work of the Society probably in order to use their results to facilitate the integration of non-Orthodox populations into his Empire. In 1820, Henderson and his fellows took an inspection trip through Russian provinces. It resulted in the publication of a travelogue which became an interesting account of Russia under Alexander I. Henderson’s journal is important for the understanding of the mind in the period when, using already published studies on the history of the Crimea, travellers reconsidered them in their travelogues by comparing in-situ observations with book records. Henderson’s book is a specific experience of interpretation of history by a person who had all-round knowledge in philology and therefore could, unlike the majority of his contemporaries, read Greek, Roman, Byzantine, and Oriental sources in the original. Henderson, as a religious figure, experienced an influence of his Christian feelings and quests. The result was his book, composed as a mosaic of scientific and religious, sentimental and pious, realistic and delusive fragments. The author’s historical associations were triggered by both archaeological sites and simple geographical locations relatable with monuments of the past that were lost for good.В статье анализируются представления о прошлом Крыма, существовавшие в общественном сознании первой четверти XIX в., на примере сочинения знаменитого британского библеиста и путешественника Эбенезера Хендерсона (1784–1858). Хендерсон был сотрудником Российского библейского общества, целью которого было распространение Священного Писания среди жителей империи. Деятельность Общества пользовалась покровительством Александра I, который, вероятно, рассчитывал использовать результаты работы библеистов для облегчения интеграции «инородцев» в свою империю. В 1820 г. Хендерсон принимал участие в инспекционной поездке по русским провинциям. Итогом стала публикация путевых записок, ставших одним из наиболее интересных описаний России в Александровскую эпоху. Записки Хендерсона представляют интерес для понимания того, как авторы эпохи, когда уже появились первые обобщающие работы по истории Крыма, использовали и переосмысляли их при создании травелогов, сопоставляя книжные данные с результатами натурных наблюдений. Сочинение Хендерсона представляет собой особый опыт осмысления истории автором, имевшим разносторонние филологические знания и потому обладавшим редчайшей возможностью читать античные, византийские и восточные источники в подлиннике. Но Хендерсон был и религиозным деятелем, потому на его выводы оказывало влияние его христианское чувство и искания. Итогом стало сочинение, состоящее из мозаики научных и религиозных, сентиментальных и благочестивых, реалистических и иллюзорных фрагментов. В роли триггера, вызывающего исторические ассоциации, выступают не только археологические памятники, но и просто географические пункты, которые могли быть связаны с безвозвратно утерянными следами прошлого

Визит знатной дамы: Элизабет Крейвен и ее описание Крыма

This paper analyses a book by Elizabeth Craven, one of the most cited English tra­velogues of the late 18th century. Today, this epistolary adventure story is considered almost a standard of women’s travelogue. The novel demonstrates the triumph of a charming and brave traveller in the land where barbarianism is mixed with civilization. This book brought resounding success, it was referred to and argued over by contemporaries, and so it is by modern researchers. The Crimea plays an important role in the volume. The authors prove that the letters by Craven underwent considerable editing and some of them were written after her return from the trip. The authors confute the assertion of Russian-speaking scholarship that Craven was an agent who collected confidential information ordered by the secret service of a foreign country. By contrast to most travelogues, Craven draws her readers’ attention on her own figure, making exotic countries nothing but scenery helping the image of the traveller stand out. The analysis demonstrates how the role chosen by the writer determines the author’s strategy, and her principles of collection and presentation of materials. The authors single out the symbols used by Craven to show her “Englishness” in an “uncivilised” environment. Additionally, they demonstrate that as regards facts, Craven’s letters add little to the facts about the Crimea, but contain a great number of stereotypes created by the Westerners in the Age of the Enlightenment. This is the factor determining the place of Craven’s book among other foreign travelogues about the Crimean peninsula. Both from the point of view of its form and content, Craven’s travelogue resembles letters by Charles de Ligne, which were full of fantasies. Finally, the article shows the author’s “hierarchy of civilization” where European culture predominates, with Muslims standing at the lowest level, and Russia occupying an intermediary position and playing the role of a good apprentice of Europeans.В статье анализируются путевые заметки Элизабет Крейвен — один из самых цитируемых исследователями британских травелогов конца XVIII в. Этот авантюрный роман в письмах, который сегодня считают едва ли не эталоном «дамского путешествия», призван был показать триумф очаровательной и бесстрашной путешественницы в краях, где варварство смешивается с цивилизацией. Книга имела шумный успех, ее использовали и с ней полемизировали современники и потомки. Важное место в записках занимает Крым. Показано, что письма Крейвен были существенно переработаны, а некоторые из них вообще написаны уже после возвращения из поездки. Опровергнуто принятое в отечественной историографии утверждение, что Крейвен была агентом, собиравшим конфиденциальные сведения по заданию секретной службы одной из зарубежных стран. В отличие от большинства травелогов, Крейвен концентрирует внимание читателя на собственной фигуре, тогда как экзотические страны стали лишь декорациями, выгодно оттеняющими образ путешественницы. Показано, как избранная писательницей роль определила авторскую стратегию, принципы отбора и изложения материала. Выявлены символы, с помощью которых Крейвен подчеркивала свою «английскость» в «нецивилизованном» окружении. Продемонстрировано, что в фактическом плане письма Крейвен мало что сообщают о Крыме — зато содержат массу стереотипов, характерных для взглядов западноевропейцев эпохи Просвещения. Этим обстоятельством определяется место сочинения Крейвен в ряду других записок иностранцев о Крымском полуострове. И с точки зрения избранной формы, и содержательно травелог Крейвен напоминает полные фантазий письма принца Шарля де Линя. Наконец, раскрыто представление англичанки об «иерархии цивилизаций», в которой доминирует европейская культура, на нижнем уровне находятся мусульмане, России же отведено место посередине и роль прилежного ученика у европейцев