Карл Крумбахер и спор о новогреческом литературном языке

Карлу Крумбахеру, автору «Истории византийской литературы», в 1892 г. основателю «Byzantinische Zeitschrift», с 1898 г. по 1909 г. Руководителю первой немецкой кафедры византинистики в Мюнхене, причинила очень большие неприятности торжественная речь на заседании Баварской академии наук 15 ноября 1902 г. Она касалась «Проблемы новогреческого литературного языка». Крумбахер потребовал от греков отказаться от искусственного «чистого языка» (кафаревуса) в пользу природного разговорного, народного (димотики) и посчитал, что двуязычность угрожает социальному миру. Как византийцы обучались в школах древнему языку, так и в османские времена школа и церковь использовали преимущественно этот язык, хотя попытки приспособления литературного языка к народному не отсутствовали полностью, как показывает пример Адамантиоса Кораиса (1748-1833). Но классицистская партия победила, и официальным языком вновь основанного королевства Эллас стала кафаревуса, радикальным противником которой выступил в 1888 г. Яннис Психарис, поддержанный такими писателями как Костис Паламас и Эммануил Роидис. Крумбахер посетил в 1884-1885 гг. Грецию и Малую Азию, чтобы изучить там, между прочим, живой язык тогдашних греков. На основе своего опыта он постарался найти материал и аргументы в пользу реформы греческого литературного языка. В своей речи в 1902 г. он подчеркнул то обстоятельство, что и образованные, и необразованные греки пользуются в повседневной жизни народным языком и что люди, говорящие на одном, и люди, говорящие на другом, воспринимают друг друга почти как иностранцы. Он порицал устаревшие схемы склонения и спряжения, и указывал на то, что почти вся качественная новогреческая литература была написана на народном языке. Он сравнил кафаревусу с "искусственным руслом потока, вода которого постепенно загнивает, народный язык - с дикой горной рекой". "Греки считали себя потомками древних эллинов с такой слепотой, что удовлетворялись утешающим взглядом на богатство древней литературы и не могли поверить в возможность радикального обновления". С другой стороны, он признаёт негибкость народного наречия XVIII в. Он в дальнейшем указывает на факт, что двуязычность привела в 1901 г. к столкновениям на улицах Афин по поводу перевода Нового Завета на народный язык А. Паллисом. Протагонисты народного языка для Крумбахера сравнимы с героями великой освободительной борьбы, бывшей за 80 лет до него. Он ждал «бурю возмущения» на свои высказывания, которая и последовала. Против него выступил выдающийся исследователь народного языка Георгиос Хатзидакис. Хотя и он высказался, как и Крумбахер, против пренебрежения народным языком как варварским, всё же не пожелал поддержать признание его в качестве официального языка, придерживаясь в этом вопросе "золотого среднего пути". В 1905 г. он критиковал Крумбахера, утверждая, что новогреческий литературный язык (кафаревуса) является 1. "древним и подлинным, природным произведением эллинского языка и культуры", 2. что он "не мёртв", 3. что он "незаменим". Он упрекает Крумбахера в противоречиях, состоящих 1. в том, что он, с одной стороны, говорит об отсутствии у себя языкового чувства относительно греческого языка, с другой стороны, высказывается о таковом у греков, 2. в том, что он, с одной стороны, утверждает зависимость решения вопроса о языке от одарённых писателей, с другой стороны, хочет решить вопрос как учёный. Кроме того, Хатзидакис обвиняет мюнхенского профессора в некой пристрастности в пользу народного языка и шовинистическом поведении. Крумбахер говорил о том, что греки когда-то поймут, что были «введёнными в заблуждение дураками», пользуясь кафаревусой. Замечание немца, что греко-славянская православная культура тяготеет к Азии и содержит восточные элементы, Хатзидакис считает непревзойдённой несправедливостью и смешением с «варварами Азии и Африки». Обидным он считает также то, что "преобладание грамматической доктрины и логического анализа над свободно господствующей фантазией и импульсивным творчеством" у приверженцев кафаревусы Крумбахер объяснил греческим национальным характером. Приверженцев народного языка (димотикистов) Хатзидакис называет "еретиками", а их партию - "микроскопической". В 1908 г. контроверза превратилась в массивную агрессию с греческой стороны. В BZ того же года Крумбахер защищался, называя ссору ненаучной и даже не заслуживающей названием полемики. Афинский профессор классической филологии, Георгиос Мистриотис и некий Милтиадис Пантазис нападали на него. Последний утверждал, что Крумбахер получил деньги от русского правительства за то, чтобы доказать недостатки новогреческого языка, что арументы, однако, "были сокрушены эллинской наукой Хатзидакиса". Мистриотис добился прекращения субсидии за абонемент BZ, аргументируя тем, что не стоит платить премию нарушителю единства греческой нации. Он также обвинил Крумбахера в утверждении, что наследие Византии принадлежит россиянам, кроме того, в отрицании существования минимальной капли науки в Греции и назвал его агентом панславизма, уничтожившим греческий народ как наихудший наследник Фальмерайера. Что касается греческого языка (его сравнения со славянскими), то Крумбахер ссылается на работу 1886 г., когда у него ещё не было контактов с Россией. Не будучи агентом панславизма, он всё же из-за огромного развития славянства считает себя обязанным заниматься этим фактором христианского мира культуры. Он указывает на то, что наследником Византии назвал Россию не он, но Г. Гельцер. Догадка последнего о том, что «когда-то русский царь будет господствовать над Константинополем» является его личным мнением, за которое он сам ответчает. Он, Крумбахер, никогда не ругал греческую нацию и признавал греческую науку равноценной европейской, используя греческие научные труды в полном объёме. Греческие противники не утихли, хотя был опубликован благожелательный отклик на защиту Крумбахера в афинской газете «Естиа». Афинский филолог Николаос Политис стал на его сторону в личном письме к нему. В 1909 г., однако, опять выступил Хатзидакис против мюнхенского коллеги: "Крумбахер был уважаем и возлюблен греками как значительный учёный, но внезапно он решил защитить в качестве адвоката дело Психариса, которое погибло у нас уже давно" ... Крумбахер опять написал реплику, опубликованную в BZ в том же году. 11 декабря 1909 г. он претерпел мозговой удар, а 12-го умер в возрасте всего 53 лет. Главной причиной смерти было нещадное использование его физических сил. «Так нужен был только толчок как эти возмущающие и разочаровывающие его до глубины души обвинения, чтобы произвести полное расстройство», считает автор. Что касается спора о языке, Манолис Триандафиллидис заметил в 1911 г., что «реформа языка, вопреки презрению ..., с которым её встречают реакционные консерваторы... , стала ... сильным, много обещающим движением». Во время правления хунты кафаревсуса в экстремальной форме пережила ещё раз возрождение. Вскоре после падения диктатуры в 1974 г., в 1976 г. консервативное правительство подняло разговорный новогреческий язык до статуса официального. Некоторые считали новый язык мешаниной, другие намекали на недостатки народного языка при его использовании в науке. Многие интеллектуалы, не только консерваторы, требуют сегодня возвращения древнегреческого в гимназии в убеждении, что национальная совесть будет укреплена занятием античностью. После прихода к власти социалистов и введения системы только одного ударения разгорелись эти дискуссии. Согласно автору, не следует ждать возвращения официального языка, существовавшего до 1976 г., но он надеется на поколение образованных греков, не забывших древнегреческого полностью, но примирившихся, как француз, итальянец или испанец, с фактом, что как разговорный, так и литературный язык отошли далеко от своего античного корня

TFE and Spt4/5 open and close the RNA polymerase clamp during the transcription cycle

Transcription is an intrinsically dynamic process and requires the coordinated interplay of RNA polymerases (RNAPs) with nucleic acids and transcription factors. Classical structural biology techniques have revealed detailed snapshots of a subset of conformational states of the RNAP as they exist in crystals. A detailed view of the conformational space sampled by the RNAP and the molecular mechanisms of the basal transcription factors E (TFE) and Spt4/5 through conformational constraints has remained elusive. We monitored the conformational changes of the flexible clamp of the RNAP by combining a fluorescently labeled recombinant 12-subunit RNAP system with single-molecule FRET measurements. We measured and compared the distances across the DNA binding channel of the archaeal RNAP. Our results show that the transition of the closed to the open initiation complex, which occurs concomitant with DNA melting, is coordinated with an opening of the RNAP clamp that is stimulated by TFE. We show that the clamp in elongation complexes is modulated by the nontemplate strand and by the processivity factor Spt4/5, both of which stimulate transcription processivity. Taken together, our results reveal an intricate network of interactions within transcription complexes between RNAP, transcription factors, and nucleic acids that allosterically modulate the RNAP during the transcription cycle

Transparency, state taboo and privacy : some remarks on Plato's "Myth of the Cave"

Principles can be directly expressed by law or may be found in jurisprudence, philosophy or literature. Often the principles are contradictory, as in the case of transparency and the taboo of state information disclosure. At the individual level, transparency and taboo, the sense and purpose of privacy may compliment each other. Moreover the rise of cyberspace has blurred the distinction between privacy and public. The taboo is widening. The development of the internet and of the social networks can alter the once apparently stable legal situation, bringing a new dynamic into play in both state and individual spheres. In the context of the internet it is as though the secret workings of the state are projected on its "walls and facades", reminding us of Plato's "Myth of the Cave". As Plato described, disillusionment and reflexive defensiveness can follow

Making connections—strategies for single molecule fluorescence biophysics

Fluorescence spectroscopy and fluorescence microscopy carried out on the single molecule level are elegant methods to decipher complex biological systems; it can provide a wealth of information that frequently is obscured in the averaging of ensemble measurements. Fluorescence can be used to localise a molecule, study its binding with interaction partners and ligands, or to follow conformational changes in large multicomponent systems. Efficient labelling of proteins and nucleic acids is very important for any fluorescence method, and equally the development of novel fluorophores has been crucial in making biomolecules amenable to single molecule fluorescence methods. In this paper we review novel coupling strategies that permit site-specific and efficient labelling of proteins. Furthermore, we will discuss progressive single molecule approaches that allow the detection of individual molecules and biomolecular complexes even directly isolated from cellular extracts at much higher and much lower concentrations than has been possible so far

DNA Origami Nanoantennas for Fluorescence Enhancement

[Image: see text] The possibility to increase fluorescence by plasmonic effects in the near-field of metal nanostructures was recognized more than half a century ago. A major challenge, however, was to use this effect because placing single quantum emitters in the nanoscale plasmonic hotspot remained unsolved for a long time. This not only presents a chemical problem but also requires the nanostructure itself to be coaligned with the polarization of the excitation light. Additional difficulties arise from the complex distance dependence of fluorescence emission: in contrast to other surface-enhanced spectroscopies (such as Raman spectroscopy), the emitter should not be placed as close as possible to the metallic nanostructure but rather needs to be at an optimal distance on the order of a few nanometers to avoid undesired quenching effects. Our group addressed these challenges almost a decade ago by exploiting the unique positioning ability of DNA nanotechnology and reported the first self-assembled DNA origami nanoantennas. This Account summarizes our work spanning from this first proof-of-principle study to recent advances in utilizing DNA origami nanoantennas for single DNA molecule detection on a portable smartphone microscope. We summarize different aspects of DNA origami nanoantennas that are essential for achieving strong fluorescence enhancement and discuss how single-molecule fluorescence studies helped us to gain a better understanding of the interplay between fluorophores and plasmonic hotspots. Practical aspects of preparing the DNA origami nanoantennas and extending their utility are also discussed. Fluorescence enhancement in DNA origami nanoantennas is especially exciting for signal amplification in molecular diagnostic assays or in single-molecule biophysics, which could strongly benefit from higher time resolution. Additionally, biophysics can greatly profit from the ultrasmall effective detection volumes provided by DNA nanoantennas that allow single-molecule detection at drastically elevated concentrations as is required, e.g., in single-molecule DNA sequencing approaches. Finally, we describe our most recent progress in developing DNA NanoAntennas with Cleared HOtSpots (NACHOS) that are fully compatible with biomolecular assays. The developed DNA origami nanoantennas have proven robustness and remain functional after months of storage. As an example, we demonstrated for the first time the single-molecule detection of DNA specific to antibiotic-resistant bacteria on a portable and battery-driven smartphone microscope enabled by DNA origami nanoantennas. These recent developments mark a perfect moment to summarize the principles and the synthesis of DNA origami nanoantennas and give an outlook of new exciting directions toward using different nanomaterials for the construction of nanoantennas as well as for their emerging applications

DNA origami nanorulers and emerging reference structures

The DNA origami technique itself is considered a milestone of DNA nanotechnology and DNA origami nanorulers represent the first widespread application of this technique. DNA origami nanorulers are used to demonstrate the capabilities of techniques and are valuable training samples. They have meanwhile been developed for a multitude of microscopy methods including optical microscopy, atomic force microscopy, and electron microscopy, and their unique properties are further exploited to develop point-light sources, brightness references, nanophotonic test structures, and alignment tools for correlative microscopy. In this perspective, we provide an overview of the basics of DNA origami nanorulers and their increasing applications in fields of optical and especially super-resolution fluorescence microscopy. In addition, emerging applications of reference structures based on DNA origami are discussed together with recent developments