Flow cytometric minimal residual disease monitoring in children with acute lymphoblastic leukemia treated by regimens with reduced intensity

191 consecutive unselected children with acute lymphoblastic leukemia aged from 1 to 16 years were enrolled in the study. Bone marrow samples were obtained at the time of initial diagnostics as well as at days 15 (n = 188), 36 (n = 191), and 85 (n = 187) of remission induction. Minimal residual disease (MRD) was assessed by 6–10-color flow cytometry. Flow cytometry data at day 15 allowed distinguishing three patients groups with significantly different outcome (p ˂ 0.0001): 35.64 % patients with MRD < 0.1 % represented 5-year event-free survival (EFS) of 100 %; 48.40 % cases with 0.1 % ≤ MRD< 10 % had EFS 84.6 ± 4.2 %; 15.96 % patients with very high MRD (≥ 10 %) belonged to group with poor outcome (EFS 56.7 ± 9.0 %). At the end of remission induction (day 36) 36 children (18.85 %) with MRD higher than 0.1 % had significantly worse outcome compared to remaining ones (EFS 49.4 ± 9.0 and 93.5 ± 2.1 % respectively; p ˂ 0.0001). From a clinical standpoint it is relevant to evaluate both low-risk and high-risk criteria. Multivariate analysis showed that day 15 MRD data is better for low-risk patients definition while end-induction MRD is the strongest unfavorable prognostic factor

Relation between genomic dna breakpoints in mll gene and treatment outcome in infants with acute leukemia

Цель: Оценить влияние локализации точки разрыва в геномной ДНК гена MLL на прогноз острых лейкозов (ОЛ) у детей первого года жизни. Методы: В исследование было включено 68 детей первого года жизни (29 мальчиков и 39 девочек с медианой возраста 4,8 мес.) с MLL-позитивными острым лимфобластным лейкозом (ОЛЛ) (n = 46), острым миелоидным лейкозом (ОМЛ) (n = 20) и ОЛ смешанной линейности (n = 2). Результаты: 5-летняя бессобытийная выживаемость (БСВ) детей первого года жизни с ОЛЛ, включенных в исследование MLL-Baby, с точкой разрыва в интроне 11 ДНК гена MLL (n = 29) была статистически значимо ниже, чем у пациентов c локализацией точек разрыва, начиная с интрона 7 по экзон 11 (n = 17; 0,16 ± 0,07 и 0,38 ± 0,14; p = 0,039), а кумулятивная вероятность развития рецидива была значительно выше в группе с точкой разрыва в интроне 11 (0,74 ± 0,09 и 0,52 ± 0,17; p = 0,045). В то же время многофакторный анализ показал, что единственным значимым фактором, связанным с неблагоприятным прогнозом, остается сохранение минимальной остаточной болезни (МОБ) в точке наблюдения 4 протокола MLL-Baby (отношение опасности 5,994; 95%-й доверительный интервал 2,209–16,263; p < 0,001). У 22 пациентов с ОМЛ связи между прогнозом и локализацией точки разрыва в ДНК гена MLL не выявлено. Заключение: Наличие точки разрыва в интроне 11 гена MLL у детей первого года жизни с ОЛЛ, получавших лечение по протоколу MLL-Baby, вело к статистически значимо более низким показателям БСВ и более высокой кумулятивной вероятности развития рецидива. Однако в многофакторной модели риска это нивелировалось сохранением МОБ в точке наблюдения 4. У детей первого года жизни с ОМЛ взаимосвязи между локализацией точки разрыва в ДНК гена MLL и прогнозом не выявлено.Aim: To evaluate the relation between genomic DNA breakpoints in MLL and translocation partner genes (TPG) and clinical parameters of infant AL. Methods: 68 infants (29 boys and 39 girls with median age of 4.8 mo) with MLL-rearranged acute lymphoblastic leukemia (ALL) (n = 46), acute myeloid leukemia (AML) (n = 20) and mixed phenotype acute leukemia (MPAL) (n = 2) were included in the current study. Results: 5-year EFS was significantly lower in patients with breakpoints in intron 11 (n = 29) in comparison to patients with breakpoint localized from intron 7 to exon 11 (n = 17) (0.16 ± 0.07 vs 0.38 ± 0.14, p = 0.039). While cumulative incidence of relapse was remarkably higher in the first group of patients (0.74 ± 0.09 vs 0.52 ± 0.17, p = 0.045). Although in Cox regression model including breakpoint location in intron 11 together with age, immunophenotype, initial white blood cell count, initial CNS involvement, type of MLL rearrangements, absolute blast number at day 8 of dexamethasone profase, minimal residual disease (MRD) at time point 4 (TP4) of MLL-Baby protocol, the only significant covariate was the presence of MRD at TP4 (HR 5.994, 95% CI 2.209–16.263, p < 0.001). In 22 AML patients there was not any correlation between breakpoint location and treatment outcome. Conclusion: Breakpoints in intron 11 of MLL gene led to significantly worse outcome in infants with ALL, treated by MLL-Baby protocol, although this parameter was overcome by MRD-positivity at TP4. The latter was the only independent covariate in multivariate analysis. Our data provide additional information of molecular genetic features of MLL-rearranged infant AL