Soviet-period Universal Desktop Calendars ("Vseobshchije nastol’nyje kalendari") of the 1920s as a "vehicle of revolution" in the Russian onomasticon (a list of feminine names)

Inicjatorzy zmian w radzieckim imiennictwie osobowym wykorzystali do rozpowszechnienia swoich pomysłów wielonakładowe i ogólnodostępne podręczne kalendarze powszechne. Artykuł analizuje imiona żeńskie zalecane do stosowania w ZSRR w latach 1924–29. Autor klasyfikuje nazwy osobowe według źródeł, z których zostały one zaczerpnięte: kalendarze cerkiewne (swiatcy), kalendarze katolickie, mitologia grecka i rzymska, późniejsza literatura światowa i folklor, imiona sławnych ludzi z przeszłości, toponimia, antroponimia słowiańska i nazwy ideologiczne – imiona radzieckie. Prezentację ogólnego stanu propagowanego przez reformatorów imiennictwa uzupełnia omówienie dynamiki jego rozwoju w ciągu pięciu monitorowanych lat z uwzględnieniem corocznych zmianThe officials behind the Soviet onomasticon development campaign chose desktop calendars, a publicly available and widely circulated printed medium, to serve as a vehicle for the propagation of the new revolutionary anthroponomy. The paper looks into the feminine names recommended for general use by Universal Desktop Calendars issued by the State Publishing House in 1924-29. Mimicking the Russian Orthodox Church Calendars, its editors proposed their readers from up to six (in 1924-1926) to two-three (in 1927-1929) feminine names for each day. Based on a comprehensive analysis of the total body of the existing calendar material, the paper proceeds to classify the proper names by their actual source, including: Orthodox Church calendars, Catholic canons, antique mythology, later world literature and folklore sources, celebrated names of the past, toponyms, the Slavic name corpus, and, of course, ideologized sovietisms. The general picture of the sovietisized name list is accompanied with a description of its five-year dynamics reflecting annually introduced modifications.Инициаторы кампании по созданию советского имеслова использовали для распространения нового антропонимикона такую тиражируемую и общедоступную печатную продукцию как календари. В статье исследуются женские имена собственные, рекомендуемые к использованию в СССР во „Всеобщих настольных календарях”, выпускаемых Государственным издательством в 1924-29 гг. Взяв в качестве образца православные святцы, редакторы издания на каждый день года помещали более или менее развернутый ряд женских имен – от 6 (в календарях 1924-26 гг.) до 2-3 (в календарях 1927-29 гг.). На основе анализа всего зафиксированного в календарях материала автор статьи распределяет имена по принадлежности к источникам, из которых они черпались: православные святцы, католические календари, античная мифология, позднейшая мировая литература и фольклор, имена известных людей прошлого, топонимика, славянский именной фонд и, конечно же, идеологизированные имена-советизмы. Представление общей картины обновленного имеслова дополнено освещением динамики его развития на протяжении пяти лет – с учетом ежегодно вносимых в календари изменени

O przyczynach dwóch ornitologicznych nieporozumień w tekście Kroniki wszytkiego świata Marcina Bielskiego

ROOTS OF TWO ORNITHOLOGICAL MISTAKES FOUND IN THE CHRONICLES OF THE WHOLE WORLD BY MARCIN BIELSKI Two fragments from the tenth volume of Marcin Bielski’s Kronika Wszytkiego Świata [Chronicles of the Whole World], dealing with the discovery of Haiti by Columbus and with the arrival of Cadamosto’s men at the uncharted territory of what is now Senegal, contain descriptions of starlings, but with the appearance and behaviour that is not typical of this bird species. Taking into account the fact that starlings did not inhabit those lands at the time, the author of the article attempts to figure out both the reason behind the ornithological misunderstanding and the actual type of the birds the travelers met

Indivisible legacy - 2 : Akhmatova’s draft translations of Wisława Szymborska’s poems

W roku 1964 w czasopiśmie "Польша" zostały opublikowane trzy wiersze W. Szymborskiej opatrzone notatką "tłumaczyła Anna Achmatowa". Kilkadziesiąt lat późnej okazało się, że Achmatowa przełożyła tylko jeden wiersz, a dwa pozostałe oddała do tłumaczenia swojemu sekretarzowi Anatolowi Najmanowi, aby wspomóc go materialnie. W artykule opublikowanym cztery lata temu pod tym samym tytułem, ale z innym podtytułem, teksty tych przekładów wierszy Szymborskiej zostały przeanalizowane z zamiarem wyjawienia różnicy w warsztacie pracy tłumaczeniowej Achmatowej i Najmana. Autor doszedł wówczas do wniosku, że oboje reprezentują jedną szkolę, a badane przekłady należałoby traktować jako niepodzielną całość. W niniejszej publikacji opinia ta została poparta studium materiałów z archiwum poetki, tj. wersji roboczych przekładów tych wierszy. Praca nad tekstem „Przy winie” odzwierciedla cały trzyetapowy proces tworzenia przekładu, natomiast brudnopisy wierszy „Ballada” i „Obóz głodowy pod Jasłem” ograniczają się do działań korektorskich Achmatowej, mających na celu poprawę formy poetyckiej.In 1964, Pol’sha (Poland) magazine published three poems by Wisława Szymborska with a note: “translated by Anna Akhmatova”. As it came out later, Akhmatova had authored only one of the translations, turning the other two poems over to Anatoly Nayman as a means for him to earn some income. My previous paper published four years ago under the same title but with a different subtitle proposed a review of the translations aimed to identify distinctions between the two translators’ styles. My conclusion at the time was that all the three translations belonged to the same translation school and rather were to be treated as indivisible literary legacy. The present paper supports this opinion by findings from my analysis of Akhmatova’s archive materials, viz. draft translations of the poems. The drafts for For wine reflect three phases of her translation work, while those for Ballad and The hungry camp at Yasl are only limited to corrections that merely “smooth out” the translator’s poetic style.В 1964-м году в журнале "Польша" c пометой "перевела Анна Ахматова" были опубликованы три стихотворения Виславы Шимборской. Позже выяснилось, что Ахматова перевела только одно из этих стихотворений, а два других отдала поэту Анатолию Найману, обеспечивая его заработком. В статье четырехлетней давности, опубликованной под таким же заглавием но с иным подзаголовком, была предпринята проба анализа текстов переводов с намерением выявить разницу в переводческих "почерках" Ахматовой и Наймана. Автор пришел тогда к выводу, что это труды одной школы, которые стоило бы трактовать как неразделимое наследие. В настоящей публикации это мнение подкрепляется исследованием материалов из архива поэтессы – черновиков перевода этих стихотворений: рабочие записи к тексту „За вином” отражают весь трехэтапный процесс создания перевода, в то время как черновики стихотворений „Баллада” и „Голодный лагерь под Яслем” ограничиваются свидетельствами корректорских действий Ахматовой, нацеленных на совершенствование поэтической формы

Разговорно-просторечная лексика в „Материалах к словарю русского языка…” В.И. Прахова – российского филолога первой половины XIX века

This paper addresses the lexicographic work of V.I. Prakhov, who was a Moscow University graduate and a successful teacher in the 1830s and 1840s in the cities of Mogilev and Mstislavl. During this period, he compiled his (unfinished) Materials for an Explanatory Russian Dictionary, i.e. four books that contained “regional, colloquial, and archaic words which were mostly found in Old Russian and Western Russian memorabilia”. While describing the areas of V. Prakhov’s dictionary research, the paper focuses on the regional lexis that was captured in his manuscripts, i.e. the colloquial words and phrasemes of the Vologda Region

Soviet-period Universal Desktop Calendars ("Vseobshchije nastol’nyje kalendari") of the 1920s as a ‘vehicle of revolution’ in the Russian onomasticon (a list of masculine names)

Inicjatorzy zmian w radzieckim imiennictwie osobowym wykorzystali do rozpowszechnienia swoich pomysłów wielonakładowe i ogólnodostępne podręczne kalendarze powszechne. Artykuł analizuje imiona męskie zalecane do stosowania w ZSRR w latach 1924–29. Autor klasyfikuje nazwy osobowe według źródeł, z których zostały one zaczerpnięte: kalendarze cerkiewne (swiatcy), kalendarze katolickie, mitologia grecka i rzymska, późniejsza literatura światowa i folklor, imiona sławnych ludzi z przeszłości, toponimia, antroponimia słowiańska i nazwy ideologiczne – imiona radzieckie. Prezentację ogólnego stanu propagowanego przez reformatorów imiennictwa uzupełnia omówienie dynamiki jego rozwoju w ciągu pięciu monitorowanych lat z uwzględnieniem corocznych zmian.The officials behind the Soviet onomasticon development campaign chose desktop calendars, a publicly available and widely circulated printed medium, to serve as a vehicle for the propagation of the new revolutionary anthroponomy. The paper looks into the masculine names recommended for general use by Universal Desktop Calendars issued by the State Publishing House in 1924-29. Mimicking the Russian Orthodox Church Calendars, its editors proposed their readers from up to six (in 1924-1926) to three (in 1927 – 1929) masculine names for each day. Based on a comprehensive analysis of the total body of the existing calendar material, the paper proceeds to classify the proper names by their actual source, including: Orthodox Church calendars, Catholic canons, antique mythology, later world literature and folklore sources, celebrated names of the past, toponyms, the Slavic name corpus, and, of course, ideologized sovietisms. The general picture of the sovietisized name list is accompanied with a description of its five-year dynamics reflecting annually introduced modifications.Инициаторы кампании по созданию советского имеслова использовали для распространения нового антропонимикона такую тиражируемую и общедоступную печатную продукцию как календари. В статье исследуются мужские имена собственные, рекомендуемые к использованию в СССР во „Всеобщих настольных календарях”, выпускаемых Государственным издательством в 1924-29 гг. Взяв в качестве образца православные святцы, редакторы издания на каждый день года помещали более или менее развернутый ряд мужских имен – от 6 (в календарях 1924-26 гг.) до 3 (в календарях 1927-29 гг.). На основе анализа всего зафиксированного в календарях материала автор статьи распределяет имена по принадлежности к источникам, из которых они черпались: православные святцы, католические календари, античная мифология, позднейшая мировая литература и фольклор, имена известных людей прошлого, топонимика, славянский именной фонд и, конечно же, идеологизированные имена-советизмы. Представление общей картины обновленного имеслова дополнено освещением динамики его развития на протяжении пяти лет – с учетом ежегодно вносимых в календари изменений

The world of plants in descriptions of overseas travelers of the 16th century (based on the Chronicle of the Whole World by Marcin Bielski)

W artykule poddano analizie praktykę opisywania roślin egzotycznych w szesnastowiecznych tekstach o wielkich odkryciach geograficznych. Zbadany materiał pochodzi z dziesiątej księgi Kroniki wszystkiego świata Marcina Bielskiego, która opowiada o nowoodkrytych ziemiach w Ameryce, Oceanii i Afryce. Obserwacje pozwalają zauważyć, że zarówno naoczni świadkowie zamorskiej egzotyki, jak i autorzy opowiadań o przygodach odważnych żeglarzy, przedstawiali świat flory dość lakonicznie, podając jedynie najbardziej charakterystyczne cechy poszczególnych roślin. Bardziej szczegółowo opisywali rośliny, które przetworzone w taki czy inny sposób wykorzystywano jako przyprawy.The article analyses the practice of describing exotic plants in 16th-century texts about great geographical discoveries. The material under analysis is taken from the tenth book of Chronicle of the Whole World by Marcin Bielski, narrating about discovery of America and explorations of new territories in Oceania and Africa. Observations show that both the eyewitnesses of overseas exoticism and the authors of stories about the adventures of brave sailors presented the world of flora quite laconically, listing only the most characteristic features of individual plants. They described in more detail plants that, processed in one way or another, were used as spices.В статье исследуется практика описания экзотических растений в текстах XVI-го века о Великих географических открытиях. Анализируемый материал взят из десятой книги Хроники всего света Мартина Бельского, повествующей о освоении новых территорий в Америке, Океании и Африке. Наблюдения дают возможность заметить, что равно как сами очевидцы заморской экзотики, так и авторы пересказов их приключений были сориентированы на лаконичные описания мира флоры с подчеркиванием наиболее характерных черт того или иного растения. Более детальные характеристики сопровождают представление растений, которые в той или иной своей части, а также после соответствующей переработки служили в качестве пряностей

The academic legacy of Viktor Prakhov (1803-1854) : a hagh-school teacher from Mogilev province

Artykuł przedstawia życiorys i spuściznę naukową Wiktora Prachowa. Będąc nauczycielem w gimnazjum w Mohylewie (1836-1839), a później dyrektorem szkoły szlacheckiej w Mścisławiu (1839-1848), Prachow zajmował się badaniem tekstów "Słowa o wyprawie Igora" i "Statutu Litewskiego" 1588r. oraz opracowaniem "Materiałów do Słownika objaśniającego języka rosyjskiego". Ze względu na przedwczesną śmierć autora prace te pozostały nie ukończone, co nie zmniejsza ich wartości – zwłaszcza jako wczesnych prób naukowego opracowania wymienionego materiału.The paper proposes a biography and a description of the academic legacy (in the form of a manuscript) of V. I. Prakhov. Working as a teacher of the Mogilev Province Gymnasium (1836 – 1939) and later as the Director of the Noble High School in Mstislavl (1839 – 1848), V. Prakhov started research on The Tale of Igor’s Campaign, The Lithuanian Statute, and worked on An Explanatory Dictionary of the Russian Language. Although these works remained unfinished following their author’s premature death, this does not diminish their value, especially as that of the first scientific probe into the material.В статье освещается биография и представляется рукописное научное наследие В. И. Прахова. Будучи учителем в Губернской гимназии Могилева (1836-1839), а затем директором Дворянского училища в Мстиславле (1839-1848), В. Прахов занимался исследованием "Слова о полку Игореве", "Литовского Статута", а также составлял "Толковый словарь русского языка". Из-за ранней смерти автора эти работы остались незавершенными, что не уменьшает их ценности – особенно как ранних проб научного обращения к названному материалу