The Impact of Technological Innovation on Energy Consumption in OECD Economies: The Role of Outward Foreign Direct Investment and International Trade Openness

Over the last few years, empirical evidence has revealed that technological innovation plays a significant impact in reducing energy consumption and mitigation of carbon emission. But to achieve technological progress toward energy consumption sustainability, depend on several other factors. To this end, this study examines the role of outward foreign direct investment and international trade openness in innovation-energy nexus for 24 OECD countries for the period 1996-2015. To address econometric issues such as cross-sectional dependence, endogeneity, heterogeneity in the panel estimation process, this study employs the cross-sectionally augmented autoregressive distributed lags (CS-ARDL), augmented mean group estimator (AMG), and the System Generalized Methods of Moments (SYS-GMM) techniques. Finding reveals that the moderating effects of outward FDI and trade openness in the indirect relationship between technological innovation and energy demand exhibits an inverted U-shape curve. Specifically, this study finds that the impact of technological innovation on energy consumption via reverse technology spillover effect from outward FDI reinforces OECD countries toward energy-saving environmental sustainability both in the short-run and long-run. Furthermore, the joint impact of technological innovation and trade openness on energy demand is negative and statistically significant in the short and long run. This strengthens the efficiency of technologically innovative capabilities of OECD countries to effectively reduce energy consumption. These results are robust to different specifications and consistent across the various estimators, with sets of policy implication discussed. © 2022, Econjournals. All rights reserved.Ministry of Education and Science of the Russian Federation, MinobrnaukaThe research funding from the Ministry of Science and Higher Education of the Russian Federation (Ural Federal University Program of Development within the Priority-2030 Program) is gratefully acknowledged

Foreign Direct Investment and International Trade: Empirical Analysis of Mutual Influence

Foreign direct investment and international movement of commodities are interrelated in the world economy. At the same time, the nature of this relationship and the causality issues are ambiguous and need to be studied from both theoretical and empirical sides. The aim of this paper is to estimate empirically the mutual influence of foreign direct investment and international trade in the modern economy. The econometric model is based on the gravity approach, the estimation is made using the Poisson pseudo maximum likelihood method on the data for 67 host and 109 home FDI countries for the period of 2001-2016. The hypotheses on the positive mutual influence of foreign direct investment and international trade are tested. A positive and significant influence of export and import flows on inward foreign direct investment is observed. The largest impact of export and import on foreign direct investment is observed when a two-year lag is considered. We could not reveal a significant influence of foreign direct investment on export and import flows either within one year, or for the lagged FDI values. The authors argue that pro-trade government policy, aimed at the integration of the country into global value chains is an important factor stimulating the inflow of foreign direct investment to the country. From the practical point of view, understanding the causal linkages between export, import and foreign direct investment helps state authorities better forecast the direct and indirect effects of various trade policy incentives.В открытой экономике потоки прямых иностранных инвестиций тесно связаны с потоками экспорта и импорта товаров. В то же время характер данной связи, а также вопросы причинности не являются однозначными и представляют собой предмет для рассмотрения многих теоретических работ и эмпирических исследований. Целью данной работы является изучение взаимного влияния прямых иностранных инвестиций и международной торговли в современной мировой экономике. Используемый инструментарий – эмпирическая оценка базы данных с использованием регрессионно-корреляционного анализа. Эконометрическая модель основывается на гравитационном подходе, оценивание осуществляется методом псевдомаксимального правдоподобия Пуассона на базе данных по 67 импортерам и 109 экспортерам прямых иностранных инвестиций за период 2001–2016 гг. В работе проверяются гипотезы о взаимном положительном влиянии потоков прямых иностранных инвестиций и потоков международной торговли. Авторами обнаружено статистически значимое положительное влияние потоков экспорта и импорта на приток прямых иностранных инвестиций в страну. Наиболее сильное положительное влияние импорта и экспорта на приток прямых иностранных инвестиций в страну наблюдается с двухлетним временным лагом. Статистически значимого влияния прямых иностранных инвестиций на потоки экспорта и импорта не выявлено ни для наблюдений внутри одного года, ни для лагированных значений прямых иностранных инвестиций. Авторами делается вывод, что проторговая внешняя политика, направленная на интеграцию страны в систему мирохозяйственных связей, является существенным фактором, стимулирующим приток прямых иностранных инвестиций в страну. С практической точки зрения понимание причинно-следственных связей между экспортом, импортом и прямыми иностранными инвестициями в открытой экономике позволяет профильным органам государственной власти точнее прогнозировать прямые и косвенные эффекты от различных мер государственной внешнеторговой политики.В открытой экономике потоки прямых иностранных инвестиций тесно связаны с потоками экспорта и импорта товаров. В то же время характер данной связи, а также вопросы причинности не являются однозначными и представляют собой предмет для рассмотрения многих теоретических работ и эмпирических исследований. Целью данной работы является изучение взаимного влияния прямых иностранных инвестиций и международной торговли в современной мировой экономике. Используемый инструментарий – эмпирическая оценка базы данных с использованием регрессионно-корреляционного анализа. Эконометрическая модель основывается на гравитационном подходе, оценивание осуществляется методом псевдомаксимального правдоподобия Пуассона на базе данных по 67 импортерам и 109 экспортерам прямых иностранных инвестиций за период 2001–2016 гг. В работе проверяются гипотезы о взаимном положительном влиянии потоков прямых иностранных инвестиций и потоков международной торговли. Авторами обнаружено статистически значимое положительное влияние потоков экспорта и импорта на приток прямых иностранных инвестиций в страну. Наиболее сильное положительное влияние импорта и экспорта на приток прямых иностранных инвестиций в страну наблюдается с двухлетним временным лагом. Статистически значимого влияния прямых иностранных инвестиций на потоки экспорта и импорта не выявлено ни для наблюдений внутри одного года, ни для лагированных значений прямых иностранных инвестиций. Авторами делается вывод, что проторговая внешняя политика, направленная на интеграцию страны в систему мирохозяйственных связей, является существенным фактором, стимулирующим приток прямых иностранных инвестиций в страну. С практической точки зрения понимание причинно-следственных связей между экспортом, импортом и прямыми иностранными инвестициями в открытой экономике позволяет профильным органам государственной власти точнее прогнозировать прямые и косвенные эффекты от различных мер государственной внешнеторговой политики.This article has been prepared with the support of the grant No. MD-6402.2018.6 of the President of the Russian Federation on state support of young scientists «Institutional determinants of foreign direct investment inflows: country and region level analysis».Исследование выполнено при поддержке гранта Президента РФ для государственной поддержки молодых докторов наук «Институциональные факторы привлечения прямых зарубежных инвестиций: страновой и региональный анализ» (проект № МД-6402.2018.6)

Influence of Hosting Large-Scale Sporting Events on Economic Growth: the Results of Empirical Estimation

In the modern literature there is no consensus concerning the effects in the countries due to hosting large-scale sport events such as Olympic games, FIFA World Cups and UEFA European Championships. From the macroeconomic point of view, organising a large-scale sporting event may foster economic growth in the host country due to large investment made by the government and corporate sector. Additionally, large-scale sporting events may facilitate different positive effects in the economy induced by an increase of tourist numbers, foreign trade growth and international investment. At the same time, the positive effects from hosting largescale events may be constrained by a negative net financial outcome for the host country, low efficiency of the government investments comparing to private ones, as well as a low utilization rate of sports facilities and infrastructure after the event. Moreover, such indicators as greater involvement of the population into sporting activities and physical training, an improvement of the country’s image abroad and an increase in the share of people feeling proud for their country are very difficult to integrate into numerical analysis. The purpose of this paper is to estimate the influence of large-scale sporting events on the economic growth in the hosting countries. Based on the extended Solow model we do the empirical research using the database on 50 countries, 24 of which hosted 48 major sport events during 1970–2015. Exploring the effects for the developed and developing (transition) economies, we couldn’t find a stable relationship between hosting large-scale events and economic growth in the group of developed countries, while in the group of developing and transition economies we observe that economic growth accelerates both before and after the event. The results of this research may be used to justify bidding for hosting Olympic games, FIFA World Cups or UEFA European Championships, what underlines the practical importance of the research.В настоящее время в современной научной литературе отсутствует консенсус относительно эффектов, возникающих в странах в связи с проведением спортивных мега-событий – Олимпийских игр и чемпионатов мира и Европы по футболу. С макроэкономической точки зрения организация спортивных мега-событий, связанная с крупными инвестициями со стороны государства и бизнеса, может способствовать увеличению темпов экономического роста в стране. Кроме того, спортивные мега-события должны способствовать возникновению положительных эффектов в экономике, вызванных ростом туристических потоков, объемов внешней торговли и иностранных инвестиций. В то же время возникновение положительных эффектов от проведения спортивных мега-событий сдерживается различными обстоятельствами: зачастую отрицательным чистым финансовым результатом для страны-организатора, низкой эффективностью государственных инвестиций, а также невысокой загруженностью спортивных объектов и инфраструктуры после проведения спортивного мероприятия. Кроме того, такие индикаторы, как рост вовлеченности населения в занятия спортом и физической культурой, улучшение имиджа страны за рубежом, увеличение количества людей, испытывающих гордость за свою страну довольно сложно учитывать при количественном анализе. Целью данной статьи является оценка влияния проведения спортивных мега-событий на экономический рост стран-организаторов. Основывая свой анализ на расширенной модели Солоу, авторы осуществляют эмпирическую оценку на базе данных, включающей показатели 50 стран, из которых 24 приняли у себя 48 спортивных мега-событий в период 1970–2015 гг. Рассматривая отдельно страны с развитой и развивающейся (переходной) экономикой, авторы не смогли обнаружить устойчивой взаимосвязи между проведением спортивных мега-событий и экономическим ростом для группы развитых стан, в то время как у группы стран с развивающейся (переходной) экономикой ускорение экономического роста наблюдается как до, так и после проведения спортивного мега-события. Полученные результаты могут быть использованы при обосновании решений о подачи заявок на проведение Олимпийских игр и чемпионатов мира и Европы по футболу, что подчеркивает практическую значимость проведенного исследования.Данное исследование выполнено при поддержке РФФИ (проект «Факторы пространственного развития российской экономики» № 16-06-00144, 2016–2018 гг.

Интенсивная и экстенсивная компоненты экспорта: детерминанты экономического роста в российских регионах в условиях санкций

В существующих работах влияние внешней торговли на экономический рост российской экономики и ее регионов остается дискуссионным вопросом. В 2014 г. российская экономика впервые подверглась санкциям, приведшим к структурной трансформации экспорта и изменениям темпов экономического роста. Введение в 2022 г. беспрецедентных санкций актуализировало задачу поиска источников экономического роста, определило вызов структурной перестройке экспорта. Цель настоящего исследования - оценить влияние интенсивной и экстенсивной компонент роста экспорта на экономический рост в российских регионах в 2015-2021 гг. и обсудить последствия для периода после 2022 г. Выдвинута гипотеза, что введение новых экспортных товаров и вход на новые экспортные рынки (расширение экстенсивной составляющей экспорта) являются важными факторами экономического роста в российских регионах. Исследование показало, что как интенсивная, так и экстенсивная компоненты положительно связаны с уровнем развития в российских регионах, при этом развитые регионы с диверсифицированной структурой экономики имеют более высокие значения выделенных компонент экспорта. Для анализа были построены модели панельных данных со случайными и фиксированными эффектами. Эмпирические результаты показывают, что доля рынка российских регионов по продуктам, которые они экспортируют, и в странах, куда они экспортируют (интенсивные продуктовые и географические компоненты), достаточно существенна для экономического роста российских регионов, в то время как экстенсивная составляющая экспорта не имеет устойчивого статистически значимого эффекта. Полученные выводы могут быть использованы для развития промышленной политики, приоритетом которой должна являться выработка мер по расширению присутствия существующих компаний-экспортеров на тех рынках, где они уже присутствуют. Задачи по диверсификации экспорта следует решать, прежде всего, через работу с существующими экспортерами и экспортными товарами; вывод на экспорт инновационной продукции должен рассматриваться как постепенный эволюционный процесс в рамках долгосрочного планирования.The impact of foreign trade on the Russian economy's growth remains debatable. In 2014, the economy faced initial sanctions, leading to export restructuring and affecting growth. In 2022, a second unprecedented wave of sanctions necessitated export restructuring and intensified the challenge of sourcing economic growth. This study evaluates the impact of intensive and extensive export margins on Russian regions' growth from 2015 to 2021 and discusses post-2022 implications. It is hypothesised that new export goods and markets are vital for economic growth in Russian regions. The study shows that both intensive and extensive margins are positively related to the level of development in Russian regions, and developed regions with diversified economic structures had higher values of export margins. The methodology uses panel regression with random and fixed effects. The empirical results show Russian regions' market share in the products they export and in the countries where they export (i. e. intensive product and geographic margin) is important for the economic growth of Russian regions, while the results for extensive margin are ambiguous. The obtained findings have implications for industrial policy, which should prioritise the development of measures aimed at supporting existing exporting companies in expanding their presence in familiar markets. The task of export diversification should primarily be addressed through working with existing exporters and export products, while the export of innovative products should be viewed as a gradual evolutionary process within the framework of long-term planning.Статья подготовлена при поддержке Министерства науки и высшего образования Российской Федерации (Программа развития Уральского федерального университета в рамках программы стратегического академического лидерства «Приоритет-2030»).The article has been prepared with the support of the Ministry of Science and Higher Education of the Russian Federation (Ural Federal University Program of Development within the Priority-2030 Program)

Role of miR-182 in response to oxidative stress in the cell fate of human fallopian tube epithelial cells

High grade serous ovarian carcinoma (HGSC) is a DNA instable tumor and its precursor is commonly found originating from the fimbriated end of the fallopian tube secretory epithelial (FTSE) cells. The local stresses via ovulation and related inflammation are risks for HGSC. In this study, we examined the cellular and molecular responses of FTSE cells to stress. We found that excess intracellular reactive oxygen species (ROS) in normal FTSE cells upregulated a subset of microRNA expression (defined as ROSmiRs). Most ROSmiRs' expression and function were influenced and regulated by p53, and together they drove the cells into stress-induced premature senescence (SIPS). However, ROS-induced miR-182 is regulated by β-catenin, not by p53. In normal FTSE cells, miR-182 overexpression triggers cellular senescence by p53-mediated upregulation of p21. Conversely, in cells with p53 mutations, miR-182 overexpression no longer enhances p21 but functions as an “Onco-miR”. p53 dysfunction is a prerequisite for miR-182-mediated tumorigenesis. In addition, we found that human follicular fluid could significantly induce intracellular ROS in normal FTSE cells. These findings suggest that ROS and p53 mutations may trigger a series of events, beginning with overexpressing miR-182 by ROS and β-catenin, impairing the DNA damage response, promoting DNA instability, bypassing senescence and eventually leading to DNA instable tumors in FTSE cells

Как пандемия COVID -19 ускорила развитие электронной коммерции в России: анализ данных на уровне компаний с учетом пространственных факторов

Розничная и оптовая торговля серьезно пострадали от пандемии коронавируса, которая привела к значительной трансформации сектора. В настоящей статье исследуются факторы, влияющие на внедрение и расширение электронной коммерции на уровне компаний в ответ на вызовы пандемии COVID-19, при этом особое внимание уделяется региональным особенностям развития онлайн-торговли. Для этого проанализированы данные исследования EBRD-EIB-WB Enterprise Survey, которое включает около 18 000 наблюдений компаний Центральной и Восточной Европы (ЦВЕ) и Центральной Азии (ЦА), в том числе примерно 1000 наблюдений в России. Для проведения анализа были использованы такие методы оценки, как пробит-модель и взвешенная пробит-модель. Согласно гипотезе исследования, в то время как крупные города обычно рассматриваются как движущие силы развития электронной коммерции, отстающие регионы догоняют лидеров по внедрению электронной коммерции. Фирмы в регионах с более низким уровнем развития электронной коммерции (до распространения COVID-19), а также компании в крупных городах чаще делали выбор в пользу онлайн-торговли во время пандемии, что свидетельствует о конвергенции электронной коммерции между российскими регионами. В отличие от компаний в странах ЦВЕ и ЦА, такие факторы, как экспортная ориентация и изменения в цепочках поставок, не влияют на развитие электронной коммерции в России вследствие недостаточного развития субподрядных сетей и низкого уровня кооперации предприятий малого и среднего бизнеса. Что касается мер поддержки коммерческого сектора, необходима дальнейшая разработка доступных решений, направленных на снижение входных барьеров, либерализацию внутренних рынков для внедрения в России иностранных платформ и развитие отечественных торговых онлайн-площадок.The retail and wholesale sector has been hit hard by the coronavirus pandemic, leading to a major sector transformation. In this study, we analyse the factors of firm-level e-commerce adoption and expansion in response to the COVID-19 pandemic and pay special attention to the regional level determinants of e-commerce. We use the data provided by the EBRD-EIB-WB Enterprise Survey that includes about 18,000 observations for firms in Central and Eastern Europe (CEE) and Central Asia (CA) and approximately 1000 observations in Russia. We use the probit and weighted probit estimation techniques. Our central hypothesis states that while large cities are usually seen as drivers of the expansion of e-commerce, lagging regions are catching up with the leading regions in the adoption of e-commerce. The study shows that firms in regions with lower levels of e-commerce before COVID-19 and firms in large cities were more likely to adopt e-commerce during the pandemic, which evidences a convergence in e-commerce between Russian regions. In contrast to the firms in CEE and CA countries, export market orientation and supply chain signals do not foster e-commerce adoption in Russia. This can be explained by weak development of subcontracting networks and low participation of small and medium-sized firms in cooperative relationships in Russia. Regarding policy implications, we argue that policy measures should focus on the distribution of low-cost solutions aiming to decrease entry barriers, liberalise domestic markets for entrance of foreign platforms in Russia, and support the development of domestic platforms.Обзор литературы и гипотезы для данного исследования подготовлены в рамках гранта Президента Российской Федерации для государственной поддержки молодых российских ученых «Оценка участия России в международной торговле продукцией, связанной с технологиями Четвертой промышленной революции, и ее влияние на улучшение позиций России в глобальных цепочках создания стоимости» (соглашение от 20.04.2021 № 075-15-2021-318). Эмпирический анализ и интерпретация результатов выполнены в рамках Программы фундаментальных исследований НИУ ВШЭ в 2022 году.Review of the relevant empirical literature and hypotheses for this study were prepared within the framework of the grant of the President of the Russian Federation for state support of young Russian scientists “Assessment of Russia’s participation in international trade in products related to the technologies of the Fourth Industrial Revolution, and its impact on improving Russia’s position in global value chains” (agreement dated 20.04.2021 No. 075-15-2021-318). Empirical analysis and interpretation of results were implemented in the framework of the Basic Research Program at HSE University in 2022

HE4 and CA125 as a diagnostic test in ovarian cancer: prospective validation of the Risk of Ovarian Malignancy Algorithm

BACKGROUND: Recently, a Risk of Ovarian Malignancy Algorithm (ROMA) utilising human epididymis secretory protein 4 (HE4) and CA125 successfully classified patients as presenting a high or low risk for epithelial ovarian cancer (EOC). We validated this algorithm in an independent prospective study. METHODS: Women with a pelvic mass, who were scheduled to have surgery, were enrolled in a prospective study. Preoperative serum levels of HE4 and CA125 were measured in 389 patients. The performance of each of the markers, as well as that of ROMA, was analysed. RESULTS: When all malignant tumours were included, ROMA (receiver operator characteristic (ROC)-area under curve (AUC) = 0.898) and HE4 (ROC-AUC) = 0.857) did not perform significantly better than CA125 alone (ROC-AUC = 0.877). Using a cutoff for ROMA of 12.5% for pre-menopausal patients, the test had a sensitivity of 67.5% and a specificity of 87.9%. With a cutoff of 14.4% for post-menopausal patients, the test had a sensitivity of 90.8% and a specificity of 66.3%. For EOC vs benign disease, the ROC-AUC of ROMA increased to 0.913 and for invasive EOC vs benign disease to 0.957. CONCLUSION: This independent validation study demonstrated similar performance indices to those recently published. However, in this study, HE4 and ROMA did not increase the detection of malignant disease compared with CA125 alone. Although the initial reports were promising, measurement of HE4 serum levels does not contribute to the diagnosis of ovarian cancer. British Journal of Cancer (2011) 104, 863-870. doi:10.1038/sj.bjc.6606092 www.bjcancer.com Published online 8 February 2011 (C) 2011 Cancer Research U

Expression profiling identifies genes involved in neoplastic transformation of serous ovarian cancer

Background: The malignant potential of serous ovarian tumors, the most common ovarian tumor subtype, varies from benign to low malignant potential (LMP) tumors to frankly invasive cancers. Given the uncertainty about the relationship between these different forms, we compared their patterns of gene expression. Methods: Expression profiling was carried out on samples of 7 benign, 7 LMP and 28 invasive (moderate and poorly differentiated) serous tumors and four whole normal ovaries using oligonucleotide microarrays representing over 21,000 genes. Results: We identified 311 transcripts that distinguished invasive from benign tumors, and 20 transcripts that were significantly differentially expressed between invasive and LMP tumors at p < 0.01 (with multiple testing correction). Five genes that were differentially expressed between invasive and either benign or normal tissues were validated by real time PCR in an independent panel of 46 serous tumors (4 benign, 7 LMP, 35 invasive). Overexpression of SLPI and WNT7A and down-regulation of C6orf31, PDGFRA and GLTSCR2 were measured in invasive and LMP compared with benign and normal tissues. Over-expression of WNT7A in an ovarian cancer cell line led to increased migration and invasive capacity. Conclusion: These results highlight several genes that may play an important role across the spectrum of serous ovarian tumorigenesis

MSMEG_2731, an Uncharacterized Nucleic Acid Binding Protein from Mycobacterium smegmatis, Physically Interacts with RPS1

While the M. smegmatis genome has been sequenced, only a small portion of the genes have been characterized experimentally. Here, we purify and characterize MSMEG_2731, a conserved hypothetical alanine and arginine rich M. smegmatis protein. Using ultracentrifugation, we show that MSMEG_2731 is a monomer in vitro. MSMEG_2731 exists at a steady level throughout the M. smegmatis life-cycle. Combining results from pull-down techniques and LS-MS/MS, we show that MSMEG_2731 interacts with ribosomal protein S1. The existence of this interaction was confirmed by co-immunoprecipitation. We also show that MSMEG_2731 can bind ssDNA, dsDNA and RNA in vitro. Based on the interactions of MSMEG_2731 with RPS1 and RNA, we propose that MSMEG_2731 is involved in the transcription-translation process in vivo

A Balance of BMP and Notch Activity Regulates Neurogenesis and Olfactory Nerve Formation

Although the function of the adult olfactory system has been thoroughly studied, the molecular mechanisms regulating the initial formation of the olfactory nerve, the first cranial nerve, remain poorly defined. Here, we provide evidence that both modulated Notch and bone morphogenetic protein (BMP) signaling affect the generation of neurons in the olfactory epithelium and reduce the number of migratory neurons, so called epithelioid cells. We show that this reduction of epithelial and migratory neurons is followed by a subsequent failure or complete absence of olfactory nerve formation. These data provide new insights into the early generation of neurons in the olfactory epithelium and the initial formation of the olfactory nerve tract. Our results present a novel mechanism in which BMP signals negatively affect Notch activity in a dominant manner in the olfactory epithelium, thereby regulating neurogenesis and explain why a balance of BMP and Notch activity is critical for the generation of neurons and proper development of the olfactory nerve