Legislation: Work of Art or Artefact?

The title of Willem Witteveen’s 'De wet als kunstwerk' is an utter challenge for translators with a philosophical mindset. In English, the choice readily at hand for ‘kunstwerk’ would be ‘work of art’. But a different translation looms large. A ‘kunstwerk’ (in Dutch) also means a technically advanced construction in an already cultivated landscape. Let us call such constructions ‘artefacts’, to distinguish them from ‘works of art’. The latter are wrought by artists, the former by engineers. My question departs from the ambiguity inherent to ‘kunstwerk’ as it hovers between work of art and artefact. From a philosophical point of view, what, with regard to contemporary legislation, remains of the artefact as over and against the work of art

Курс на Восток – курс на Запад: перечитывая миф о Европе

Europe’s identity is not just contested. It is contested in specific terms, namely which set of properties (values, heritage, or vocation) would uniquely identify Europe? Major ramifications allegedly follow from whatever stance taken in this debate, e.g. with regard to external relations (should the Union come to include Turkey?) and internal institutionalisation (is there a European demos?). Without exception, these arguments derive from representations of Europe’s past. This paper challenges this common bias, taking a cue from Merleau-Ponty’s distinction between ‘Europe en représentation’ and ‘Europe en acte’. It does so by tracking, firstly, how the narrative of Europe’s past vanishes into a myth that we cannot represent but also cannot cut loose from. Secondly, it revisits the incisive critique of a representationalist view on Europe which Nietzsche confronted us with. Here I first address Nietzsche’s explicit, but scattered, notes; then I explore how the same themes are played out in what I consider to be one of the greatest novels on ‘Europe’ of the 20th century, Musil’s The Man without Qualities). Thirdly, the paper argues that the alternative reading of identity in terms of ‘Europe en acte’ allows us to deploy the myth of Europa in prospect rather than retrospect, to bear in mind the multiple ways in which various polities within European lost their innocence, and to stand united in an attitude of prudence with regard to at least three major praxeis of the future: technology, economics and the rule of law. Hence, shared selfhood rather than shared sameness should inspire the terms of the identity debateИдентичность Европы не просто оспаривается, оспариваются ее отдельные составляющие. Какие именно характеристики (ценности наследие, или род занятий) однозначно идентифицируют Европу? По всей видимости, любая позиция, занятая в данной дискуссии, приведет к значительным последствиям, например, в отношении внешней политики (следует ли Евросоюзу включить Турцию в свой состав?) или внутренней институционализации (существует ли европейский народ?). Все эти доводы, без исключения, вытекают из представлений о прошлом Европы. В настоящей статье оспариваются общепринятые утверждения, исходя из различий между ‘Europe en représentation’ и ‘Europe en acte’, на которые указывал Мерло-Понти. Прежде всего, исследуется, как повествование о прошлом Европы растворяется в мифе, который мы не можем воспроизвести, но от которого не в силах избавиться. Во-вторых, рассматривается резкая критика репрезентационного взгляда на Европу, которую нам приводит Ницше. Здесь автор впервые обращается к точным, но достаточно противоречивым заметкам Ницше; далее анализируется, как те же самые темы отражены в одном из величайших, по мнению автора, романов о Европе ХХ века, «Человек без свойств» Роберта Музиля). В-третьих, в статье утверждается, что альтернативное понимание идентичности в рамках ‘Europe en acte’ позволяет развернуть миф о Европе в перспективе, а не в ретроспективе, принимая во внимание сценарии, по которым различные страны в рамках Евросоюза потеряли свою идентичность, чтобы объединиться для благоразумного решения трех основных задач будущего: развития технологий, экономики и верховенства закона. Следовательно, дискуссия об идентичности должна больше опираться на коллективную индивидуальность, чем коллективное единообрази