Reinventing the Russian monarchy in the 1550s: Ivan the Terrible, the dynasty, and the church

Reinventing the Russian Monarchy in the 1550s: Ivan the Terrible, the Dynasty, and the Church by Sergei Bogatyrev This article focuses on the political and cultural priorities of the Daniilovichi dynasty in the middle of the sixteenth century. In the late 1540s to 1550s Ivan IV faced two interrelated challenges: strengthening the prestige of the dynasty and securing succession for his heir. Using the relations with the Orthodox East, the court functionaries, apparently actively supported by Ivan, launched an ambitious dynastic project which was focused on the antiquity of the Muscovite dynasty, the confirmation of Ivan's title of tsar by the patriarch, and the commemoration of members of the dynasty in ancient ccntres of Orthodoxy. The 'Greek project' of Ivan the Terrible was a major step in turning the Muscovite monarchy into a dynastic state

A new reading of the genealogy of the princes Fominsky-Travin: a story of wedding hexes

The article was submitted on 30.06.2016.Исследуется легенда о разводе московского великого князя Симеона Ивановича Гордого вследствие свадебной порчи. Излагаются различные версии этого события по средневековым источникам и их интерпретации в исследовательской литературе. Наиболее популярная версия гласит, что брак Симеона Гордого и смоленской княжны Евпраксии Федоровны не был консумирован, поскольку она являлась своему супругу в образе мертвеца, из-за чего тот отослал княгиню к ее отцу и вскоре вступил в новый (третий по счету) брак. Показано, что этот рассказ восходит к родословной легенде о происхождении князей Фоминских от разведенной великой княгини Евпраксии Федоровны. Предполагается, что легенда возникла в среде Карповых, конкурировавших с Фоминскими за родовое старшинство, и в своем первом варианте точно соответствовала фольклорным аналогам. Легенда впервые изложена в родословной росписи Карповых, которая датируется первым десятилетием XVI в. Уже здесь она содержала искаженный, по предположению автора, текст. Фольклорная традиция знала свадебные происшествия, схожие с тем, что произошло на свадьбе Симеона Гордого и Евпраксии Федоровны. Порча, наведенная на одного из действующих лиц или на них обоих, согласно поверьям, могла привести либо к их физическому перерождению в медведя или другого зверя, либо к галлюцинациям, в которых жених или невеста представали перед своим избранником животным – змеей, волком или тем же медведем. Но ни в одном из вариантов подвергшиеся свадебной порче жених или невеста не воспринимались своим избранником мертвецом. Данные фольклора допускают предположение о том, что в родословной Карповых изложена вторая версия легенды, в то время как первая соответствовала фольклорным представлениям о последствиях свадебной порчи. Автор допускает как осознанное редактирование легенды, так и случайное искажение текста вследствие ошибки прочтения. Высказанное предположение о трансформации слова «медведь» в «мертвец» исследуется с учетом палеографии и историко-лингвистических данных. Легенду о свадебной порче княгини Евпраксии Федоровны предлагается прочитывать не так буквально, как это принято в современной исследовательской литературе.The article studies the legend of how a ‘wedding hex’ caused the divorce of Simeon Ivanovich Gordyi (the Proud), Grand Prince of Moscow. The various versions of this event in medieval sources and the interpretations in the research literature are discussed. According to the most popular version, the marriage between Simeon Gordyi and Grand Princess Eupraxia Fedorovna of Smolensk was not consummated because the princess was made to look like a corpse in her husband’s eyes. Simeon thus sent the princess back to her father and entered into a new marriage, his third. This article demonstrates that this tale derives from a genealogical legend surrounding the origin of the princely Fominsky family. It is assumed that the legend was initially disseminated by the Karpov family, since they competed with the Fominskys for ancestral seniority. The legend appears for the first time in a Karpov genealogy dating from the first decade of the 16th century. Folkloric traditions are replete with tales of wedding accidents similar to that which befell Simeon Gordyi and Eupraxia Fedorovna. According to popular belief, a hex on either one of a newly-wed couple (or both) could lead to their physical transformation into an animal or hallucinations whereby one’s partner seemed to become a snake, a wolf, or a bear. However, hallucinating that one’s partner is a corpse was not a mainstay of folk traditions. Thus we may assume that the version of the legend that ultimately appeared might have been the result of either conscious distortion or reading errors. Linguistic slippage between the words ‘bear’ and ‘dead’ is another potential reason when we consider the paleographic data and the history of language. Therefore the legend of the wedding hex on Princess Eupraxia Fedorovna should not be read literally

Основание Белгорода и возникновение его первых храмов и монастырей

Проведен анализ источников по выяснению даты основания Белгорода. Установлено, что Белгород возник как укрепленное пограничное поселение в 1593 г

"Исланова стравка"

История набега "царевича", калги Ислам-Гирея, попытавшегося в сентябре 1527 г. напасть на "крымскую украину" Русского государства - малоизвестная страница русско-крымского противостояни

Начало Ливонской войны: набег русских войск в Ливонию зимой 1558 года

Описание боевых действий в Ливонии зимой 1558 г

Культурно-языковая специфика гидронимов Белгородской области

Рассматриваются два типа гидронимов Белгородской области: названия рек с иноязычной базой и славянские по происхождению гидронимы. В основе гидронимов со славянской базой часто присутствуют устаревшие или диалектные лексем

Destinies of Old Family Lands in the First Half of the 17th Century

The article was submitted on 18.09.2018.This article considers the peculiarities of the old family lands of the boyar elite in the first half of the 17th century. Despite the fact that many princes and boyars owned vast old family lands (the princes Shuysky, Romodanovsky, Pozharsky, Lykov, Repnin, Troekurov, Sitsky, Prozorovsky, and Bakhteyarov-Rostovsky, as well as the most prominent representatives of the old Moscow untitled boyars, such as the Romanovs, Sheremetevs, Morozovs, and Saltykovs), the history of these properties is not as transparent as many researchers believe. The author demonstrates that in the 17th century, most princes and boyars continued to own these legacies not only due to the principle of natural inheritance but also because they came into possession of lands they had lost in the 16th century during the Time of Troubles and the reign of Mikhail Fyodorovich. These returns were not a general rule and did not apply to most of the service class. As a rule, old family lands were only returned to the most prominent boyars and courtiers as special grants for their services or because of their position at court. Among the people granted old family lands which they had lost under Tsar Mikhail Fyodorovich in the 16th century (including the lands of distant relations), there were royal family members, favourites and the most prominent boyars (Ivan Nikitich Romanov, Fyodor Ivanovich Sheremetev, Prince Boris Mikhailovich Lykov, Prince Boris Alexandrovich Repnin, Prince Dmitry Mikhailovich Pozharsky, Prince Ivan Ivanovich Shuysky, the Romodanovsky, Prozorovsky, Sitsky, Troekurov, and Bakhteyarov-Rostovsky princes, and the old Moscow untitled boyars Morozov, Saltykov, Golovin, and Dolmatov-Karpov). Most of the other noble families either completely lost or owned insignificant remnants of their old family lands. Thus, even possession of such lands in the 17th century became a reward, which led to the increased dependence of the boyar elite on the monarchy.Статья посвящена изучению особенностей родового вотчинного землевладе ния боярской элиты в первой половине XVII в. Несмотря на то, что многие представители знатных княжескооярских родов продолжали владеть крупными родовыми вотчинами и в XVII в. (князья Шуйские, Ромодановские, Пожарские, Лыковы, Репнины, Троекуровы, Сицкие, Прозоровские, Бахтеяровы-Ростовские и др., а также виднейшие представители старомосковского нетитулованного боярства − Романовы, Шереметевы, Морозовы, Салтыковы и др.), история родовой боярской вотчины не была столь благополучной, как считают многие исследователи. Автор показывает, что многие князья и бояре владели родовыми и старинными вотчинами в XVII в. не только и не столько по принципу естественного родового наследования, сколько благодаря возвратам им утраченных в XVI в. вотчин в годы Смуты и в царствование Михаила Федоровича. Эти возвраты не были общим правилом и не затрагивали основную часть служилых людей. Родовые вотчины возвращались, как правило, лишь наиболее видным боярам и придворным в качестве особых пожалований за служебные заслуги и в силу близости ко двору. Среди лиц, пожалованных утраченными в XVI в. родовыми вотчинами (в том числе вотчинами довольно дальних сородичей) при царе Михаиле Федоровиче, мы видим царских родственников, фаворитов и наиболее видных бояр − Ивана Никитича Романова, Федора Ивановича Шереметева, князя Бориса Михайловича Лыкова, князя Бориса Александровича Репнина, князя Дмитрия Михайловича Пожарского, князя Ивана Ивановича Шуйского, князей Ромодановских, Прозоровских, Сицких, Троекуровых, Бахтеяровых-Ростовских и представителей старомосковских нетитулованных боярских родов − Морозовых, Салтыковых, Головиных, Долматовых-Карповых. Большинство же других служилых родов либо полностью утратили свои родовые вотчины, либо владели их незначительными остатками. Таким образом, даже владение родовой вотчиной в XVII в. в значительной мере становилось фактом пожалования, что приводило к усилению зависимости боярской элиты от верховной власти