Kapelyushnikov, R.

Russian

Research Papers in Economics

Горячая тема. Круглый стол
146
Я  попытаюсь  ответить  на  вопрос,  что 
ожидалось и что на самом деле произошло на 
рынке труда в ходе экономического кризиса. 
Сначала  –  о  панических  настроениях 
на старте кризиса. Напомню, что по отноше-
нию к величине ожидаемого экономического 
спада исходные прогнозы были не сверхпесси-
мистичны,  а,  напротив,  сверхоптимистичны. 
Представители  государства  прогнозировали, 
что спад будет в пределах двух-трех процент-
ных пунктов, тогда как консенсус-прогноз неза-
висимых экспертов склонялся к величине 5%, 
хотя были, конечно, «горячие головы», кото-
рые называли цифры чуть выше. Одновремен-
но многие эксперты уверенно предсказывали, 
что  уровень  безработицы  в  2009  г.  составит 
не менее 12–15%, причем чаще всего звучала 
цифра 15%. Что же означал такой «парный» 
прогноз? По существу он предполагал, что при 
спаде ВВП на 5 процентных пунктов ожидался 
сверхпропорциональный  рост  безработицы 
примерно на 9 процентных пунктов (от уровня 
чуть более 6% в 2008 г. до уровня 15% в 2009 г.).
А что произошло в реальности? ВВП со-
кратился почти на 7,9%, тогда как занятость 
упала на всего лишь 2,2%, и, соответственно, 
уровень безработицы вырос на 2 п.п. Возника-
ет вопрос, как могло такое случиться, почему 
эксперты так сильно обманулись в своих ожи-
даниях, причем, что важно, прямо в противо-
положных  направлениях  –  в  сторону  явного 
занижения в случае падения ВВП, но в сторо-
ну явного завышения в случае роста безрабо-
тицы. Каким образом российской экономике, 
несмотря  на  сильнейший  негативный  шок, 
удалось  избежать  резкой  эскалации  безра-
ботицы?  Сейчас  многие  эксперты  (включая 
тех, что обещали нам скачок безработицы до 
15%)  ссылаются  на  опыт  некоторых  запад-
ных  стран,  прежде  всего  европейских,  в  ко-
торых  прирост  безработицы,  несмотря  на 
глубокий кризис, также оказался не слишком 
значительным, – скажем, в среднем по ЕС он 
составил 3 п.п. (Аналогичная оценка по США 
вдвое больше – почти 6 п.п.!) Однако при этом 
почему-то обычно не упоминают, что глубина 
экономического спада была в этих странах, как 
минимум, в два, а иногда и в три раза меньше, 
чем в России. И если посмотреть на страны, 
где она была сопоставима с тем, что наблюда-
лось  в  российской  экономике,  например  на 
страны Балтии, то окажется, что там безрабо-
тица почти мгновенно подскочила до отметки 
15–20%.  Таким  образом,  можно  утверждать, 
что поведение российского рынка труда в усло-
виях нынешнего кризиса сильно разошлось не 
только с ожиданиями большинства экспертов, 
но и с тем, как фактически повели себя рынки 
труда во многих других странах.
Но  прежде  чем  приступать  к  обсужде-
нию причин такого «нестандартного» поведе-
ния, я хотел бы сделать одно предварительное 
пояснение технического характера. Дело в том, 
что в России все индикаторы рынка труда под-
вержены  сильнейшим  сезонным  колебаниям. 
Естественно, это усложняет анализ, поскольку 
достаточно трудно отделить влияние сезонных 
факторов от влияния собственно кризиса.
Итак,  почему  прогнозы  тех,  кто  пред-
сказывал катастрофическое развитие событий 
на российском рынке труда, провалились? Ка-
ким образом ему удалось избежать взрывного 
роста безработицы? Из опыта 1990-х годов мы 
знаем, что уже в тот период поведение россий-
ского  рынка  труда  было  достаточно  необыч-
ным,  так  как  к  многочисленным  негативным 
шокам,  которые  обрушивались  тогда  на  рос-
сийскую  экономику,  он  приспосабливался  не 
столько  за  счет  количественной  подстройки 
(т.е. сокращения занятости и увеличения без-
работицы), сколько за счет временной и цено-
вой  подстройки  (сокращения  продолжитель-
ности рабочего времени и снижения реальной 
заработной платы). 
Что же мы увидели теперь? Как и рань-
ше, основную тяжесть кризисного приспособления 
приняла на себя продолжительность рабочего вре-
мени  (отсюда  –  настоящий  бум  в  использова-
нии  различных  форм  неполной  занятости). 
По моим оценкам, в последнем квартале 2008 г. 
масштабы  вынужденной  неполной  занятости 
выросли по сравнению с аналогичным перио-
дом  предыдущего  года  в  10  раз,  а  масштабы 
«условно-добровольной»  неполной  занятости 
в форме отпусков по заявлению самих работ-
ников,  как  минимум,  вдвое.  Причем  это  был 
еще  не  пик!  Так,  в  обрабатывающих  произ-
водствах в некоторые месяцы 2009 г. каждый 
четвертый–пятый работник трудился в режи-
ме  неполного  времени!  В  отдельных  регио-
нах  охват  работников  различными  формами 
неполной занятости мог доходить до 30–35%. 
Р.И. Капелюшников
Центр трудовых исследований ГУ ВШЭ 
Рынок труда: почему не сбылись 
катастрофические прогнозы
Горячая тема_NEA_6.indd   146 10.07.2010   13:43:25Экономический кризис и социальная политика
147
Все это говорит о том, что и на этот раз кри-
зисное приспособление на российском рынке 
труда пошло по одному из тех путей, которые 
были  опробованы  и  активно  использовались 
в 1990-е годы. (Россия здесь не одинока: в усло-
виях нынешнего кризиса многие западноевро-
пейские  страны,  например  Германия,  также 
начали широко использовать переводы работ-
ников на неполное рабочее время.)
Второй  важнейший  приспособитель-
ный  механизм,  активно  использовавшийся 
в 1990-е годы, – снижение реальной цены тру-
да. В тот период оно чаще всего достигалось за 
счет инфляционного обесценения заработков. 
Однако  поскольку  нынешний  кризис  –  и  это 
одно из его главных отличий от кризисов 1990-х 
годов – протекает в слабо инфляционной сре-
де,  этот  путь  оказался  в  значительной  мере 
перекрыт. По официальным оценкам, падение 
реальной заработной платы в период нынеш-
него  кризиса  составило  менее  5%.  Правда, 
это средняя цифра, относящаяся ко всей эко-
номике.  Как  мы  знаем,  в  2009  г.  произошло 
30%-ное повышение оплаты труда работников 
бюджетной  сферы,  что  в  значительной  мере 
искажает реальную картину. Если же ограни-
читься рассмотрением только частного секто-
ра, то в нем можно обнаружить отрасли, где 
в первые кризисные месяцы даже не реальная, 
а номинальная (!) заработная плата падала на 
10–15%. (В строительстве, по итогам 2009 г., 
номинальная заработная плата сократилась на 
2%.)  Таким  образом,  в  российских  условиях 
инфляционное  обесценение  нельзя  считать  един-
ственно  возможным  способом  снижения  реальной 
цены труда. Несмотря на серьезные издержки и 
трудности, которыми сопровождается лобовое 
сокращение  номинальной  заработной  платы, 
с  началом  кризиса  многие  российские  пред-
приятия все-таки двинулись по этому пути. 
Вместе с тем еще один механизм цено-
вой подстройки, который в 1990-е годы поль-
зовался  огромной  популярностью,  а  имен-
но – задержки заработной платы, в условиях 
нынешнего кризиса оказался почти полностью 
заблокирован.  Причина  –  жесточайший  кон-
троль,  установленный  государством  за  своев-
ременностью выплат. С началом кризиса чис-
ло работников с задержками заработной платы 
выросло ненамного, а сейчас уже вернулось на 
докризисный уровень.
К этому стоит добавить, что на старте 
кризиса  существовали  также  панические  на-
строения,  касавшиеся  возможной  эскалации 
массовых  увольнений.  Однако  имеющийся 
опыт  показывает:  как  массовые  увольнения 
были  почти  не  востребованы  в  1990-е  годы, 
так же они крайне редко используются и сей-
час.  В  2009  г.  их  интенсивность  продолжала 
оставаться  мизерной,  почти  не  увеличив-
шись по сравнению с докризисным периодом 
(0,3–0,4%  среднесписочной  численности  ра-
ботников). 
Критическая  проблема,  которая  стоит 
сейчас  перед  российским  рынком  труда,  мо-
жет быть описана так: во что станет трансфор-
мироваться  огромный  «навес»  вынужденной 
неполной занятости, который сформировался 
с  началом  кризиса  и  продолжает  поддержи-
ваться до сих пор? Есть два возможных вариан-
та развития событий. Первый – неполная заня-
тость начнет трансформироваться в открытую 
безработицу. Второй – она будет какое-то вре-
мя  поддерживаться  в  нынешнем  состоянии, 
а затем с началом активного выхода экономики 
из кризиса станет постепенно рассасываться, 
как, собственно, и происходило в 1990-е годы. 
На мой взгляд, вероятность второго варианта 
намного выше, так что события, скорее всего, 
будут  разворачиваться  примерно  по  тому  же 
сценарию, что и в 1990-е годы, минуя угрозу 
формирования  сверхвысокой  безработицы. 
Более того, фактически этот сценарий уже на-
чал реализовываться. Уровень неполной заня-
тости упал более чем вдвое – почти с 20% в на-
чале кризиса до 8,5% сейчас – и это падение 
происходило одновременно с сокращением уров-
ня безработицы! Иными словами, эти два про-
цесса шли параллельно. И если вспомнить, что 
именно с угрозой сверхвысокой безработицы 
многие  аналитики  связывали  апокалиптиче-
ские  прогнозы  о  неизбежности  социальных 
потрясений в России, то это предполагает, что 
и в этой части их предсказания оказались явно 
несостоятельными.  Все  указывает  на  то,  что 
российский  рынок  труда,  как  и  раньше,  про-
должает  служить  своеобразным  амортизатором, 
позволяющим,  метафорически  выражаясь,  перево-
дить  накапливающуюся  негативную  социальную 
энергию в диффузное состояние. Тем самым он по-
могает гасить риски возникновения массовых 
социальных конфликтов.
Поступила в редакцию 23 мая 2010 г.
Горячая тема_NEA_6.indd   147 10.07.2010   13:43:25

The Labor Market: The Labor Market: Why Have Catastrophic Forecasts Not Come True?

http://www.econorus.org/repec/journl/2010-6-146-147r.pdf

The Labor Market: The Labor Market: Why Have Catastrophic Forecasts Not Come True?

Abstract

Similar works

Full text

Available Versions

Research Papers in Economics