Michel Mervaud, Alexandre Herzen sur l’autre rive ou le socialisme russe à l’épreuve de l’émigration

L’ouvrage de Michel Mervaud est consacré à Alexandre Herzen (1812-1870), souvent considéré comme le père du « socialisme russe » (le populisme [narodničestvo]), mais qui fut également un des premiers et vraisemblablement un des plus célèbres émigrés russes (Herzen émigra en Europe occidentale en 1847). Pourtant, et comme l’a déploré ailleurs Michel Mervaud, en France, Herzen n’est connu que de quelques historiens, et des slavistes. À ce jour, il n’existe qu’une seule biographie de Herzen en f..

Pierre Gonneau, Ecatherina RAI, éds. Écrire et réécrire l’histoire russe d’Ivan le Terrible à Vasilij Ključevskij (1547‑1917)

La Russie contemporaine réécrit depuis vingt‑cinq ans déjà des pans entiers de son histoire. Alors que de nombreux chercheurs analysent les réécritures actuelles de l’histoire de la Russie, le recueil collectif édité par Pierre Gonneau et Ecatherina Rai a le mérite de s’intéresser à l’écriture (et la réécriture) de l’histoire à une période plus éloignée, du xvie siècle à la veille de la révolution. Cette période historique suscite moins l’attention des chercheurs, or elle est tout aussi passi..

Les historiens russes et la révolution de 1905

RésuméCet article analyse l’influence des événements de 1905-1907 sur les historiens russes et leurs recherches. L’évolution des formes d’action politique, la création des partis ont renforcé les possibilités d’organisation sociale et politique dans l’Empire russe. Fortement sollicités par l’actualité, les historiens ne sont pas restés hors de ce processus. Les événements qui secouent la Russie durant ces années ont suscité une radicalisation politique, voire un véritable engagement politique d’historiens qui étaient auparavant plus modérés ou peu politisés. Mais 1905 a aussi amené certains d’entre eux à donner sens au passé à la lumière des événements présents, à renforcer ou à reformuler certaines de leurs interprétations historiques. Enfin, une réorientation des recherches a parfois aussi eu lieu, en partie due à l’émergence de nouvelles thématiques historiques. Cela s’explique notamment par l’accès à des documents et à des archives auparavant inaccessibles. Ainsi, la révolution de 1905 a contribué à enrichir une historiographie russe qui évoluait déjà de façon impressionnante depuis la seconde moitié du xixe siècle.AbstractRussian historians and the Revolution of 1905The article analyses the ways in which the events of 1905-1907 affected Russian historians and the orientation of their research. Evolving forms of political action and the creation of parties enhanced the potentials of social and political organization. Historians were not indifferent to what was happening. The events that shook Russia during those years gave rise to a political radicalization, even a real political involvement on the part of historians who thus far had been more moderate or very little involved in politics. The events of 1905 led some of them to make sense of the past in the light of current events, to confirm or reformulate some of their historical interpretations. Lastly, the emergence of new historical themes, due to newly acquired access to hitherto unavailable documents and archives, opened new avenues of research. Thus, the 1905 Revolution contributed to enriching Russian historiography, a field that had already been evolving in an impressive manner since the second half of the nineteenth century

« À la mémoire de Herzen » : l’année 1912

«Памяти Герцена», 1912 год В начале XX века, в среде русской либеральной и радикальной интеллигенции, годовщины некоторых деятелей общественного движения XIX века дали повод празднованиям, во время которых вопрос о наследстве русского «освободительного движения» являлся центральным. Oсобый интерес представляет пример Герцена. Действительно, для его идей, характерны открытость и непрерывное развитие на протяжении всей его жизни. Это дало возможность разным «наследникам» претендовать на его наследство. Социал-демократы, либералы, социалисты-революционеры – в начале XX века все хотели быть его наследниками. Наибольшее количество текстов были написаны к сотой годовщине его рождения в 1912. Во время юбилея произошла некая мифологизация Герцена, превращенного в героическую и трагическую фигуру русской эмиграции, в настоящую икону, в символический образ «духовного отца», в наивысший нравственный образ, позволяющий преодолеть идеологические разногласия и смотреть в будущее России с доверием и гордостью. Герцен символизировал после периода уныния и политических разочарований живую веру в будущую победу.«In Memory of Herzen » (1912) At the beginning of the 20th century, in the circles of Russian liberal and radical members of the intelligentsia, anniversaries of some figures of the social movement of the 19th century used to give rise to celebrations during which the question of heritage of the Russian ‘liberation movement’ was brought into focus. The case of Herzen is of special interest. Indeed, his openness and continuous evolution throughout his whole life are characteristic of his ideas and incited various ‘successors’ to lay claim to his heritage. Social democrats, liberals, socialists-revolutionaries – at the beginning of the 20th century, all of them wanted to be his successors. The largest number of texts had been written for the 100th anniversary of his birth in 1912. During this celebration, Herzen became a heroic and tragic figure of Russian emigration, an iconic figure of ‘spiritual father’, a figure of high moral standards who was able to overcome all kinds of ideological disagreements and to view the future of Russia with trust and pride. After the periods of despondency and political disappointments, Herzen was the symbol of belief in the future victory.Amacher Korine. « À la mémoire de Herzen » : l’année 1912. In: Revue des études slaves, tome 81, fascicule 4, 2010. pp. 475-489

Lev Kamenev chez Nestor Makhno (Gouliaï-Polié, mai 1919): un récit en quatre temps

This article is devoted to a meeting between the anarchist leader Makhno and the Bolshevik leaders Lev Kamenev and Kliment Voroshilov in early May 1919. This meeting took place in Ukraine, in Huliaipole, the headquarters of Makhno, as the civil war was raging. A detailed narration of Kamenev’s expedition was published in the Soviet journal Proletarskaya revolyutsiya in 1925. Written by a member of the Soviet delegation, it is the only remaining testimony of the expedition and the meeting. It is this text, written by a member of the Soviet delegation, that Russian historians use when referring to the Bolshevik expedition in Ukraine and the meeting between Kamenev and Makhno. Until now, historians did not know the identity of its author. But this article brings to light the identity of the “anonymous chronicler” of the expedition, who happens to be Vladimir Sokolin, a Russian who grew up in Geneva and joined the Tsarist army before converting to Bolshevism and becoming Kamenev’s secretary in November 1918. His archives are kept in Geneva and Moscow. Sokolin is the author of four texts about the expedition in which he participated. The texts were written at different times and in different political contexts: between 1919 and 1966 in the USSR and Switzerland. After recounting the story of the texts, this article analyses their differences. Even though they seem minor at first sight, the differences allow us to think about the way past events are transmitted by a witness, as well as the use that historians can make of such accounts.Исследование посвящено состоявшейся в начале мая 1919 г. встрече между главарем анархистов Нестором Махно и большевистскими вождями Львом Каменевым и Климентом Ворошиловым. Дело происходило на Украине, в Гуляйполе – ставке Махно, в самый разгар Гражданской войны. Встреча была описана чрезвычайно подробно в очерке, опубликованном в 1925 г. в журнале «Пролетарская революция». Этот рассказ одного из членов советской делегации – единственное сохранившееся свидетельство о поездке Каменева к Махно и общении главаря анархистов с большевистскими руководителями. На этот текст, подписанный инициалами, ссылаются все российские историки, анализирующие данный эпизод, однако никто из них не называет имени автора. В статье раскрывается личность «анонимного летописца» поездки большевиков к Махно. Это Владимир Соколин, русский, который вырос в Женеве, воевал в царской армии, примкнул к большевикам и в ноябре 1918 г. стал личным секретарем Каменева. Архив Соколина хранится в Женеве и в Москве. Соколин описал поездку, в которой он участвовал вместе с Каменевым, в четырех текстах. Все они созданы в разные эпохи (первый – в 1919, последний – в 1966 г.), в разных местах (в СССР и Швейцарии) и в разных политических обстоятельствах. Автор излагает историю создания этих четырех версий, а затем анализирует их различия. На первый взгляд они кажутся незначительными, но позволяют сделать выводы как об особенностях воспроизведения прошлого очевидцами событий, так и о способах использования подобных свидетельств историками

Hélène Carrère d’Encausse, Alexandre II, le printemps de la Russie

L’ouvrage d’Hélène Carrère d’Encausse est consacré au règne d’Alexandre II (1855-1881) qui, en abolissant le servage en 1861 et en réalisant des réformes substantielles dans tous les domaines, a profondément transformé la Russie. Cette biographie (qui succède à celles de Constantin de Grünwald [1963] et d’Henri Troyat [1990]), propose au grand public un point de vue clair et cohérent sur un règne complexe et sur un tsar moins faible que ce que l’historiographie, russe comme occidentale, a sou..

Lev Kamenev, historien d’Alexandre Herzen : un intellectuel entre deux rives

Лев Каменев, историк Александра Герцена : интеллектуал между двух берегов До сих пор имя большевика Льва Каменева не связывалось с именем Александра Ивановича Герцена. Тем не менее, еще с дореволюционных лет Каменев испытывал к Герцену глубокий интерес. После рево-люции, и в особенности в начале 1930-х годов, в бытность свою директором изда-тельства «Academia » и двух академиче-ских институтов по литературе, Каменев отредактировал и издал множество текстов Герцена и начал амбициозную программу исследований этого мыслителя. Теперь архив Каменева открыт, и найденные мате-риалы свидетельствуют об активной дея-тельности Каменева в области герцено-ведения. В 1936 году, после вынесенного Каменеву смертного приговора, большин-ство его работ попало в специальные фонды, недоступные исследователям вплоть до его посмертной реабилитации в 1988 году. Это надолго задержало изучение как работ самого Каменева, так и начатый им сме-лый проект переиздания Колокола. Смерть Каменева также ознаменовала конец дис-куссий вокруг герценовского наследия. На деле, Каменев, более других сделавший для распространения ленинской интерпре-тации Герцена, не был чужд немарксист-ским дореволюционным культурным и интеллектуальным традициям. И, в отли-чие от того, что произойдет после Второй мировой войны, когда в герценоведении марксистская интерпретация стала доми-нирующей, Каменев об этих традициях не умалчивал.Lev Kamenev, a Specialist of Aleksandr Herzen’s Work : An Intellectual Between Two Shores The name of the Bolshevik Lev Kamenev has never been associated with that of Aleksandr Herzen. However, since the prerevolutionary period, Kamenev shows a deep interest in Herzen’s work. After the Revolution, and particularly in the 1930s when he was director of the Academia Press and of two academic institutes of literature, Kamenev edited numerous texts by Herzen and started up an ambitious programme of studies dedicated to Herzen. Nevertheless, after his death sentence in 1936, a great part of his work disappeared in special archives inaccessible to researchers, till his posthumous rehabilitation in 1988. These archives are now accessible to them. Their disappearance prevented Herzen specialists from having access to his work and notably pushed back for many years the re-editon of The Bell by Herzen, one of Kamenev’s most ambitious projects. Kamenev’s death also put an end to the discussions over Herzen’s legacy. Kamenev, who has been one of the most active promoters of Lenin’s interpretation of Herzen, remained a man stamped with prerevolutionary non-Marxist cultural and intellectual traditions, which were not hidden by him, as would be the case later, particularly after the Second World War when the Marxist interpretation of Herzen was definitively imposed.Amacher Korine. Lev Kamenev, historien d’Alexandre Herzen : un intellectuel entre deux rives. In: Revue des études slaves, tome 83, fascicule 1, 2012. Alexandre Herzen (1812-1870). Son époque, sa postérité, sous la direction de Korine Amacher et Michel Mervaud. pp. 185-206

Hélène Carrère d’Encausse, Alexandre II, le printemps de la Russie

L’ouvrage d’Hélène Carrère d’Encausse est consacré au règne d’Alexandre II (1855-1881) qui, en abolissant le servage en 1861 et en réalisant des réformes substantielles dans tous les domaines, a profondément transformé la Russie. Cette biographie (qui succède à celles de Constantin de Grünwald [1963] et d’Henri Troyat [1990]), propose au grand public un point de vue clair et cohérent sur un règne complexe et sur un tsar moins faible que ce que l’historiographie, russe comme occidentale, a sou..

L’Empire russe dans les manuels d’histoire de la Russie

Les années de la perestroïka sont généralement perçues comme une période de rupture fondamentale à tous les niveaux : politique, économique, culturel, national. L’historiographie n’est pas épargnée. La disparition de l’idéologie soviétique entraîne avec elle le rejet des représentations historiques précédentes, lesquelles articulaient des éléments d’idéologie nationaliste avec des schémas marxistes simplifiés. Des pans entiers du passé auparavant soumis à censure font l’objet de recherches hi..