НАУЧНО-ТЕХНИЧЕСКОЕ СОТРУДНИЧЕСТВО В РАМКАХ ЕАЭС КАК ВАЖНЕЙШИЙ ФАКТОР ЛОЯЛЬНОСТИ НАСЕЛЕНИЯ СТРАН-УЧАСТНИЦ К ИНТЕГРАЦИОННОМУ ОБЪЕДИНЕНИЮ И ЕГО ПРИТЯГАТЕЛЬНОСТИ ДЛЯ НОВЫХ ЧЛЕНОВ

In the future, the Eurasian Economic Union can become one of the most important actors of the global economy, a regional and even a global leader, if the Union ensures positive economic and social effects for every participating country. The main challenge of the economic development of the EAEU is the development and diversification of national industries: three of the EAEU countries out of five almost completely depend on the export of resources (Russia and Kazakhstan — energy resources, Kyrgyzstan — precious metals). The other challenges for all participating countries are as follows: low competitiveness of production; inadequate development of the transport infrastructure for the current needs of integration; the lack of trade and investment cooperation between different countries; the lack of budget for the program of projects’ co-financing. The international experience proves that the higher the level of national economic development, the greater the share of high-tech industries in its economy, the more diversified its exports, and the greater opportunities the country has to maintain stable cooperation ties and division of labor with countries at different levels of industrial development. The successful realization of cooperation within the EAEU largely depends on the support of the population of participating countries. Despite the fact that according to sociological surveys the attitude of the population to the Eurasian Economic Union is rather positive there is a negative trend. The authors suggest the ways for the innovative modernization of the economies, which in turn will stimulate scientific-technological cooperation, enhance the level and quality of life, and contribute to the positive public perception of the integration, stability and viability of the EAEU and development of the Eurasian values’ system. © I.V. Andronova, I.N. Belova, M.V. Ganeeva, Yu.N. Moseykin, 2017.Евразийский экономический союз потенциально может стать одним из значимых субъектов мировой экономики, региональным и даже глобальным лидером, в случае если объединение обеспечит положительный экономический и социальный эффект, который должна получать каждая страна-участница. В то же время важнейшей проблемой экономического развития стран ЕАЭС стала проблема развития и диверсификации национальной промышленности. Три страны ЕАЭС из пяти практически полностью зависят от экспорта ресурсов (Россия и Казахстан - энергетические ресурсы, Кыргызстан - драгоценные металлы). Проблемами для всех стран остаются: низкая конкурентоспособность продукции большинства производителей, несоответствие развития транспортной инфраструктуры современным потребностям интеграционного объединения, практически отсутствие торгового и инвестиционного сотрудничества между отдельными парами стран, отсутствие бюджета программного финансирования совместных проектов и др. При этом мировая практика показывает, что чем выше уровень экономического развития страны, чем больше доля в ее промышленности высокотехнологичных производств, тем более диверсифицирован ее экспорт и тем больше у нее возможностей поддерживать устойчивые кооперационные связи и разделение труда со странами, находящимися на различных уровнях промышленного развития. Успешная реализация возможностей совместного сотрудничества и кооперации, как показывает международный опыт, во многом зависит от поддержки населения стран - членов интеграционного объединения. Несмотря на то, что в настоящее время, согласно социологическим опросам, отношение населения стран - членов ЕАЭС к Евразийскому экономическому союзу пока в целом можно оценить как позитивное, динамика изменения отношения показывает негативный тренд. В статье предлагаются пути создания условий для инновационной модернизации экономик стран, которая в свою очередь будет стимулировать научно-техническое и технологическое сотрудничество, способствовать повышению уровня и качества жизни населения, благоприятному отношению населения к интеграционному объединению, способствовать сохранению устойчивости и жизнеспособности ЕАЭС, формированию системы евразийских ценностей

Peculiarities of remodeling of hyalin cartilage at early stages of development of degenerative-distrophic processes of knee joints

The aim is to develop methods for detection of hyaline cartilage metabolic imbalance in patients with initial degenerative dystrophic changes in the substantiated pathogenetically knee. Material and Methods. Subject of inquiry: 50 women aged from 35 up to 57 (49.1 ±2.4), among them 36 patients with an early stage of knee osteoarthrosis made up an experimental group, 14 women without any musculoskeletal disease clinical presentations made up a control group. We carried out a complex examination including physical assessment, study of orthopaedic status, interview with the use of KOOS (Knee Injury and Osteoarthritis Outcome Score) scale, roentgenography and MRI of the knee and also a number of laboratory tests: enzyme-linked immunosorbent assay determination of the content of cytokine profile indices (IL-1, TNF-a, IL-6), cartilage oligomeric matrix protein (COMP) and bone (SerumCrossLaps and bone isozyme of alkaline phosphatase (BAP)) tissue metabolism markers in blood serum in all the groups of patients. Results. In all the patients of the experimental group the roentgenologic stage of osteoarthrosis was defined as 0-1 according to J. Lawrence and J. Kellgren, but at the same time knee degenerative changes were objectivized on the series of MR images in the form of MR signal changes of the articular cartilage, erosions and cysts, degenerative meniscus. We observed increased serum cartilage oligomeric matrix protein (COMP) in the same group and that is characteristic of hyaline cartilage destruction activation. We also detect disorders in bone tissue remodeling in the form of bone resorption intensification (Serum CrossLaps), osteogenesis increase (BAP) and activation of proinflammatory cytokine system link (IL-1, TNF-a). Conclusion. The leading pathogenetic links of the early degenerative changes of the knee are hyperproduction of proinflammatory cytokines (IL-1, TNF-a), destruction of the hyaline cartilage and disorder in bone tissue remodeling. Assessment of biochemical predictors of cartilage and bone tissue degradation along with the instrumental methods of diagnosis is of great theoretical and practical importance in the system of early detection of incipient osteoarthrosis.</p

ВЛИЯНИЕ ТИМИЧЕСКИХ ПЕПТИДОВ НА АНАЛЬГЕЗИЮ, ВЫЗВАННУЮ ОСТРОЙ И ПОДОСТРОЙ ИММОБИЛИЗАЦИЕЙ

Objective: Our aim was to investigate the influence of thymic polypeptides on pain sensitivity and to analyze a possible role of the opioid system in the implementation of the analgesia caused by immobilization stress. Methods: The study was performed on male Wistar rats at the Moscow state University named after M. V. Lomonosov. We studied effects of thymus peptides: thymuline (0.15 mg/kg), fraction 5 thymosin (0.25 microgram/kg) and tactivin (0.5 mg/kg) on pain sensitivity in rats using test «tail flick» without stress, with acute (3 h) and sub acute (12 h) immobilization stress. The comparison groups were animals treated with saline and spleen polypeptides. Results: It is shown that preparations of thymus increase the threshold of pain sensitivity in the intact animals. Immobilization stress duration 3 and 12 h in thymus peptides treated rats caused a less pronounced increase in pain threshold than in the control groups (immobilization stress 3 h: tactivin — р=0.025, thymuline — р=0.022, fraction 5 thymosin — р=0.033; immobilization stress 12 h: tactivin — р=0.034, thymuline — р=0.027, fraction 5 thymosin — р=0.036.). The opioid receptor blocker naloxone (1 mg/kg) did not completely block the stress-induced analgesia, indicating the presence of both opioid and non-opioid components in this state. In thymus peptides treated rats, opioid component was less pronounced than in the control groups (tactivin — р=0.031, thymuline — р=0.026, fraction 5 thymosin — р=0.029). Conclusion: Pre-activation of the opioid system by the thymus polypeptides leads to an increase in the share of non-opioid component of the stress-induced analgesia and prevents the depletion of the opioid system in immobilization stress. Цель исследования: исследовать влияние полипептидов тимуса на болевую чувствительность и определить роль опиоидной системы в реализации анальгезии, вызванной иммобилизационным стрессом. Методы: исследование выполнено на самцах крыс линии Wistar в Московском государственном университете им. М.В. Ломоносова. Изучено влияние пептидов тимуса: тимулина (0,15 мг/кг), фракции 5 тимозина (0,25 мкг/кг) и тактивина (0,5 мг/кг) на болевую чувствительность крыс с помощью теста отдергивания хвоста без стресса, при остром (3 ч) и подостром (12 ч) иммобилизационном стрессе. В контрольные группы были включены животные, получавшие физиологический раствор и полипептиды селезенки. По окончании тестирования снижали активность опиоидной системы налоксоном. Результаты: показано, что препараты тимуса увеличивают порог болевой чувствительности у интактных животных. Иммобилизационный стресс продолжительностью 3 и 12 ч на фоне пептидов тимуса вызывал менее выраженное увеличение порога болевой чувствительности, чем в контрольных группах (иммобилизация 3 ч: тактивин — р =0,025, тимулин — р =0,022, фракция 5 тимозина — р =0,033; иммобилизация 12 ч: тактивин — р =0,034, тимулин — р =0,027, фракция 5 тимозина — р =0,036). Блокатор опиоидных рецепторов налоксон (1 мг/кг) не полностью блокировал стресс-вызванную анальгезию, что свидетельствовало о наличии как опиоидного, так и неопиодного компонентов данного состояния. На фоне пептидов тимуса опиоидный компонент был менее выражен, чем в контрольных группах (тактивин — р =0,031, тимулин — р =0,026, фракция 5 тимозина — р =0,029). Заключение: предварительная активация опиоидной системы полипептидами тимуса приводит к увеличению доли неопиоидного компонента анальгезии при стрессировании и препятствует истощению опиоидной системы при иммобилизационном стрессе.

Нейропептиды, цитокины и тимические пептиды как эффекторы взаимодействия тимуса и нейроэндокринной системы

The review presents data on mutual influence of nervous system and thymus, realized through the neuroendocrine-immune interactions. The presence of adrenergic and peptidergic nerves in thymus creates conditions for implementation of the effect of neuropeptides secreted by them. These neuropeptides induce activation of thymus cells receptors and influence on the main processes in thymus, including T-lymphocyte maturation, cytokine and hormones production. In turn, thymus peptides and/or cytokines, controlled by them, enter the brain and exert influence on neuronal function, which creates the basis for changes of behavior and homeostasis maintenance in response to infection. Ageing and some infectious, autoimmune, neurodegenerative and cancer diseases are accompanied by distortion of interactions between thymus and central nervous system. Mechanisms of signaling pathways, which determine these interactions, are not revealed yet, and their understanding will promote the development of effective therapeutic strategies.В обзоре приведены данные о взаимодействии нейроэндокринной системы и тимуса, осуществляемом через нейроэндокринно-иммунные адаптивные системы организма. Присутствие адренергических и пептидергических нервов в тимусе создает условия для воздействия продуцируемых ими нейропептидов. Последние активируют рецепторы на тимических клетках, влияя на основные процессы в тимусе, включая созревание Т лимфоцитов, продукцию цитокинов, гормонов и пептидов. В свою очередь, продуцируемые тимусом пептиды и/или контролируемые ими цитокины проникают в мозг, влияя на функции нейронов, что создает основу для поведенческих изменений и поддержания гомеостаза в ответ на инфекцию. При старении организма, а также ряде заболеваний — инфекционных, аутоиммунных, нейродегенеративных, онкологических — показаны нарушения взаимодействий процессов в тимусе и центральной нервной системе. Механизмы сигнальных реакций, определяющих эти взаимодействия, еще не ясны, и их понимание будет способствовать развитию комплексных эффективных терапевтических стратегий

ВЛИЯНИЕ ИММУНОАКТИВНЫХ ПРЕПАРАТОВ НА ФОРМИРОВАНИЕ УСЛОВНОГО РЕФЛЕКСА ПАССИВНОГО ИЗБЕГАНИЯ

Aim: The objective of this project was to explore the influence of immunoactive drugs (tactivin, thymulin, and thymosin fraction 5) on the development of the passive avoidance conditioned reflex. Materials and methods: Two types of passive avoidance boxes were used — a regular two-chamber box and a modified three-chamber box, comprising a dark chamber in which rats were exposed to electrical shock, a safe dark chamber, and a light chamber in the center. Results: The project has established that the memory trace persists longer under the influence of the immunoactive drugs in both models, which is consistent with the reference nootropic piracetam test results. Notably, the immunoactive drugs' mnemotropic effect was more pronounced in the modified three-chamber box than in the standard two-chamber box. Using the modified box helped to establish the influence of tactivin, thymulin, and thymosin fraction 5 on the spatial memory component. Immunotropic preparations from thymus caused the animals to select the safe chamber 24 hours later and in subsequent tests. Conclusion: The project’s results indicate that the drugs tested do possess mnemotropic properties, so their range of clinical use can be broadened.Цель исследования: изучить влияние иммуноактивных препаратов (экстракта тимуса, тимулина и 5-й фракции тимозина) на формирование условного рефлекса пассивного избегания. Материалы и методы: в работе использовали установки для формирования условного рефлекса пассивного избегания — классическую двухкамерную и модифицированную трехкамерную, состоящую из темного отсека, где животное получало удар током, темного безопасного отсека и центрального светлого отсека. Результаты: в настоящей работе установлено более длительное сохранение памятного следа на фоне влияния иммуноактивных препаратов в обеих моделях, что сопоставимо с результатами эталонного применения ноотропного препарата пирацетама. Следует отметить, что по сравнению с классической моделью в модифицированной установке заметнее выражен мнемотропный эффект иммуноактивных препаратов. Использование модифицированной установки позволило установить влияние экстракта тимуса, тимулина и 5-й фракции тимозина на пространственный компонент памяти. Иммунотропные препараты тимуса привели к предпочтению заходов в безопасный отсек как через 24 ч, так и при последующих тестированиях. Выводы: полученные в настоящей работе данные указывают на наличие мнемотропных свойств у исследуемых препаратов, что в свою очередь позволяет расширить их спектр клинического применения

Quantitative content of flavonoids in plant samples from the Crimean population of oregano (

The aim of the research was to analyze the quantitative content of flavonoids in raw oregano (Origanum vulgare L.) from indigenous flora from different geographical locations of the Crimean peninsula. The objectives of the research included: the selection of promising samples for breeding, conclusion on the potential use of raw materials collected from regional indigenous populations for medical purposes. It was found that the raw oregano material in most cases did not conform to the requirements of the pharmacopoeial monograph RF XIV in terms of the total flavonoids content equivalent to luteolin and can not be recommended for use as an official raw material. The total content of flavonoids in herbal raw materials varied from 0.40 to 1.05% with an average value of 0.69%. Only three of the tested samples exceeded the threshold of 0.80%, with 0.81–1.05% value, one sample had this index at the level of the lower threshold, 0.80%. No high-flavonoid samples that would be valuable as donors of this trait for breeding varieties of medicinal direction have been identified. The conclusion was made that it is advisable to grow high-flavonoid varieties specially created for this purpose instead of collecting oregano herbal materials in their natural habitat